ненадолго совладать с собой и еще пытаться что-то сделать.
10
«Я должен что-то придумать, я хочу, чтобы оно ушло, fuck!» — произнес Феликс. Теперь он набирал на айфоне какой-то текст большими пальцами обеих рук. Цвайгль терпеливо сидел напротив. Мальчик скоро заметит, что это все безнадежно. И тогда он станет его утешать и успокаивать. Он услышал, как Феликс недовольно бормочет, мол, айфон тормозит и зависает, сколько можно тупить-то. «Ничего страшного, — сказал Цвайгль, — надо подождать». Феликс в ответ только слегка покачал головой и раздраженно выдохнул. «У меня вначале было так же», — продолжал Цвайгль, но умолк, когда мальчик, не дав ему закончить фразу, с отвращением уставился на него. Он не хотел слышать правду. Хорошо, понятно. Нельзя на него за это обижаться. «Acid»,[42] — пробормотал мальчик, не отрываясь от айфона, а потом добавил: «А ты не мог бы выключить яркий свет? У меня от него голова кружится». Нет, хотел было возразить Цвайгль, голова у тебя кружится не от яркого света, глупыш, это паника, я все это знаю, я это знаю, — но не стал возражать и потянулся к торшеру.
«Can feel like a heart attack»,[43] — прошептал Феликс. Это было похоже на текст какой-нибудь рок-баллады. Но это Феликс зашел на какой-то информационный медицинский сайт и читал контент. Потом он вдруг громко рыгнул, встав при этом со стула. И прозвучало это как-то неестественно, странно. В одной руке он держал айфон, тихо читая текст с экрана, а другой массировал живот. Потом он заметил лежащий на полу крохотный кусочек салата. Поднял его, отнес через всю кухню и выбросил в мусорное ведро. У Цвайгля чуть было не выступили слезы на глазах. «Совсем как я!» — подумал он. Во всем, даже в этих маленьких деталях. Стремится все убрать, вычистить, даже когда вне себя от паники, да, каждый раз. «Окей, — произнес Феликс, — значит, здесь написано, может быть, это… Окей, подожди… “can cause intense anxiety”[44]…Но, fuck, есть оно вообще у нас дома?» «Что есть у нас дома?» — переспросил Цвайгль. Но Феликс кинулся мимо него в ванную.
Цвайгль обнаружил его возле аптечки. Нет, никаких успокоительных мальчик там не найдет.
Все выброшено много лет тому назад. «Ага, yes!» — крикнул Феликс. В руке у мальчика была упаковка «Ренни». Что это значит? Феликс выдавил две жевательные таблетки из блистера и сунул в рот. Цвайгль был ошарашен, но по-прежнему смотрел на сына с глубоким чувством отеческого соучастия. Напрасные усилия Феликса напомнили ему о том, что каждый раз происходит в душе у него самого, и о том, насколько легче было бы ему, если бы рядом с ним оказался старший товарищ, который не понаслышке знал о таких муках и жил с ними много лет, и одним своим присутствием и человеческим теплом мог бы смягчить остроту его отчаянных и бессмысленных попыток от них избавиться. «Ну, давай же, дерьмо», — донесся до него голос Феликса, и он невольно усмехнулся. Мальчик оглянулся на него, словно для того, чтобы удостовериться, что Цвайгль тоже понимает, что он делает. Странно. «Особого облегчения это не принесет, — принялся мягко и осторожно поучать Цвайгль, — причина-то внутри». Цвайгль постучал себя пальцем по голове. Феликс не смотрел на него, а стоял, прижавшись лбом к зеркалу в ванной, словно сросшись со своим сиамским близнецом. В этой странной позе он продолжал поиски в интернете. Да, он пока пребывает в той фазе, когда надеешься найти какие-то объяснения во внешнем мире. «Поначалу кажется, что это возможно, — сказал он Феликсу, — но не пугайся, если потом…»
Феликс погуглил и сунул в рот еще одну пастилку «Ренни». Бог ты мой. Таблетку он запил холодной водой. «Но здесь говорится, что это может быть еще и изжога», — сказал Феликс. Он показал отцу дисплей, но всего на какие-то полсекунды, за такое время нельзя было ничего разобрать. Цвайгль вздохнул. Изжога. Господи. «Ну, да, — откликнулся он, — не думаю, что…» Боже мой, бедный мальчик. Он не хотел в это верить. Может быть, обнять его? Или, по крайней мере, положить ему руку на плечо? Чтобы невидимое свободно могло переходить от одного из них к другому, а они — понимать друг друга без слов. Нет. Оставим его в покое. Он сам это скоро заметит. Феликс полнозвучно рыгнул. «Очень хорошо», — похвалил Цвайгль. А мальчик произнес: «Ага, лучше…» Цвайгль кивнул. «Надо же, прошло!» — констатировал Феликс.
11
«Что?» — Цвайгль по рассеянности схватился за порез на щеке. Правильно, там же теперь пластырь. «Уже лучше», — сказал Феликс. «Как же это…» «Прошло это ощущение, — заверил Феликс. — Круто, “Медпул” — классный сайт. Действительно помогло». Последовала долгая пауза. «Ну да, конечно, так всегда кажется», — протянул Цвайгль. Разве мальчик не посмотрел на него с презрением? Или в его взгляде читалось скорее нетерпение, напряженное ожидание чего-то? Что происходит? «Я хотел сказать, — начал было Цвайгль, — не пугайся, если облегчение наступит только ненадолго…» Обеими руками он словно успокаивающе поглаживал кого-то. «Да нет, прошло», — повторил Феликс. Человек, только что переживший паническую атаку, никогда не говорит таким тоном. А потом, что значит «переживший», так быстро это не проходит. «Но послушай, — возразил Цвайгль, — ну не бывает же, чтобы его вот так просто взяли и выключили, это же…» Мальчик что, перед ним комедию ломает? Но зачем тогда принимать таблетки? «Слушай, может быть, и у тебя то же самое?» — спросил его сын.
Цвайглю потребовалось некоторое время, чтобы сдержаться и не повысить голос. Конечно, он ко многому привык, но это… Нет. Мальчик действительно не отдавал себе отчета в том, насколько ему было худо. «Это страх, — тихо произнес Цвайгль, — против него обычно бесполезны все лекарственные…» Он посмотрел на красную коробочку таблеток. Феликс и вправду разыгрывает перед ним какой-то спектакль. Или мальчик сейчас на этапе отрицания страха? В любом случае, что-то он подозрительно быстро нашел ответы на свои вопросы в интернете. Нельзя сказать, чтобы Феликс сидел перед ним с таким же торжествующим или насмешливым видом, какой он обычно принимал, говоря какую-нибудь дерзость, но было что-то в этом… Цвайгль еще раз попытался объяснить ему, в чем дело: «По большей части это состояние развивается волнообразно, — сказал он, — тебе ненадолго становится лучше, и ты начинаешь выдумывать всякие теории, я через все это прошел». Мысленно он похвалил себя за то, что сохраняет самообладание, хотя по какой-то непонятной причине и чувствовал себя оскорбленным. «Да нет, оно правда прошло, — возразил мальчик. —
