требует голос за спиной. Оборачиваюсь, встречаясь с зелеными глазами. — Теперь ты всегда будешь носить абайю, никаб и хиджаб на улице.
По телу проходит волна дрожи. Хочется опять открутить назад. Кажется, Мансур ловит это мое желание. Подходит и сам берет с кровати одеяние.
— Подними руки, — произносит властно, и я тотчас повинуюсь.
Мужчина быстро облачает меня в черный бесформенный мешок. Медина помогает надеть на голову еще один, и я почти слепну. Глаза закрыты сеточкой, через которую плохо видно.
Мансур бесцеремонно открывает мою дорожную сумку. Копается в ней и выносит вердикт.
— Здесь нет ничего нужного. Мы не будем ее брать.
Во мне поднимается громкий протест. Такое ощущение, что меня не только выдирают с корнем, но пытаются стереть ластиком всю прошлую жизнь.
— Я не брошу свои вещи! — со злостью заявляю я.
— Латифа, никто не посмеет осматривать мусульманскую женщину, но это не относится к ее вещам.
Понимаю его правоту и сдуваюсь. Но хватаюсь за Ремарка, как за спасательный круг. Идеальная улика на русском языке, но я не готова с ним расстаться.
Мансур смотрит на меня, тяжело вздыхает. Берет томик и засовывает в свою барсетку. Это опасно, но он сделал это для меня. Снова таю от нежности. Чувствую себя пломбиром, растекающемся на солнце.
— Что бы не случилось, Латифа, ты молчишь и смотришь вниз. Поняла?
Послушно киваю и Мансур тянет меня на выход. Покидаем номер. Бросаю взгляд в конец коридора и вижу Никиту, подпирающего подоконник. Быстро отворачиваюсь к лифту. Сердце долбит где-то в ушах.
Глава 25.1. Побег
Мансур
— Шейх аль-Азиз! — слышу за спиной требовательный голос.
Иблис, я надеялся, он проявит благоразумие и больше не будет доставать личного гостя одного из Асадов. Это спермотоксикоз, не иначе. Как еще объяснить подобную тупость?
— Слушаю вас, — холодно отвечаю советскому спецслужбисту. Если бы у меня было время, обязательно устроил бы ему неприятности. Дураку повезло, что его у меня нет.
— Вы куда-то идете? — на меня не смотрит, внимательно разглядывает Латифу. Просто жаждет проникнуть сквозь никаб.
— Мы с женой спускаемся пообедать. Только не понимаю, каким образом это вас касается? — добавляю в голос заметное раздражение.
Ситуация очень опасная. После нашего разговора он может постучаться в номер Латифы, и ему никто не ответит. Кидаю взгляд на табличку, на которой написано «Не беспокоить». Вряд ли это его остановит.
— Нам, оказывается, по пути, — с энтузиазмом отвечает комитетчик и направляется в сторону лифта.
Делаю недовольное лицо, с трудом сдерживая проявления радости. Пока товарищ не осознал свою ошибку, хватаю окаменевшую Латифу за локоть и веду за ним. В лифте напряжение зашкаливает.
— Госпожа, — обращается к Латифе по-арабски комитетчик, — с шейхом мы знакомы, а вашего имени я не знаю.
— Моя жена не разговаривает с чужими мужчинами, — резко обрываю я его любопытство, — если бы мы были в Саудовской Аравии, за такую навязчивость я сдал бы вас в религиозную полицию мутаву.
— Хорошо, что мы не в Саудовской Аравии, — ухмыляется комитетчик.
Лифт останавливается, и спецслужбист направляется в сторону ресторана. Я подаю условный знак администратору, он должен отзвониться в аэропорт Латакии, чтобы борт был готов к взлету.
Тяну Латифу на выход. Вновь подскакивает навязчивый комитетчик.
— Шейх, вы говорили, что спускаетесь обедать!
— Я не говорил, где мы обедаем. У нас аудиенция у Асадов.
Отчаянно блефую. Надеюсь, это остудит пыл спецслужбиста. Открываю дверь ожидающей машины перед Латифой.
— Гони, — приказываю своему помощнику, и он выдавливает газ в пол. Оборачиваюсь назад. Весьма настырный малый. Лихорадочно пытается поймать такси. Делаем небольшой зигзаг по улицам, проверяя наличие хвоста. Выскакиваем на трассу и мчимся к цели.
— Медину переправь в Саудовскую Аравию, — быстро отдаю распоряжение Кариму, — я обещал ей место в гареме. Тебя жду вместе с семьей. Контракт подпишем после приезда.
— Спасибо, достопочтенный шейх! — сдержанно отвечает мужчина.
Откидываюсь на спинку и поворачиваюсь к жене.
— Испугалась, моя луна?
— Немного, — лепечет Латифа и прижимается ко мне всем телом. Неприемлемое поведение при постороннем мужчине, но я не спешу ее одергивать. Женщина испугана и нуждается в моей защите. Аллах простит ей небольшую вольность.
Быстрым шагом следуем в аэропорт, проходим таможню и спешим к борту. Экипаж встречает нас у входа. Удивленная Латифа приветствует моих британских пилотов и стюардессу. Падаем в кресло, пристегиваемся и взлетаем.
Только когда шасси отрывается от взлетной полосы, окончательно расслабляюсь.
— Аллах благословил наш брак, Латифа! — беру маленькую ладонь и целую пальцы.
— Я могу уже это снять? — в голосе жены слышится недовольство.
Поворачиваюсь и осторожно освобождаю светлые пряди из-под черной ткани. Запускаю пальцы в шелковые волосы. Только я один могу любоваться этой красотой. Латифе суждено всю жизнь носить никаб, который ей так не нравится. Ибо женщина принадлежит мужчине, только он решает, что для нее лучше.
Наклоняюсь к шее Латифы и втягиваю ее волнующий запах. Мое мужское естество требует взять то, что принадлежит мне. Не могу поверить, что в этом коммунистическом краю иблиса моя Латифа сохранила свою чистоту. Ее реакция на мой вопрос была красноречивее тысячи слов. Аллах сберег девственной мою жену для меня.
Я беру Латифу за руку и веду ее в хвост самолета. Здесь расположена спальня с большой двуспальной кроватью. Сейчас черная шелковая простынь усыпана толстым слоем разноцветных лепестков. Помещение пропитано запахом розы. Обнимаю жену со спины и нежно целую в шею.
— Тебе нравится, Латифа?
— Очень.
Глава 25.2. Полет
Мансур
Тяну вверх подол абайи и стягиваю ее через голову. Латифа подобна розе, у которой тысяча лепестков. Я отбрасываю абайю и тяну за подол платья. Оголяю нежную кожу, которая мгновенно покрывается пупырышками. Моя луна ежится от прохлады, жалящей её разгоряченную плоть. Еще чистая и невинная. Новая роза в моем саду. Такая
