— Мало вам фотографий? — зарычал он на репортеров.
Но он еще не знал, на что они способны.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Куда только делся пылкий любовник? Лицо Реми стало белым, как маска смерти. Он сидел за рулем взятой напрокат простенькой машины, потому что свою отдал в ремонт после аварии. Они едва словом перекинулись после того, как полицейский отпустил его. Ему разрешили покинуть Канн, но предупредили о возможности повторного допроса. Полиция, мол, обязана провести более тщательное расследование.
— Они и не подумают обвинить во всем тебя, — твердила Эми.
Реми перебил ее:
— Это их работа.
Несмотря на суматоху и головную боль, Эми все же собралась с духом и взглянула на утренние газеты, наперебой кричавшие об аварии. Неудивительно, что после этого голова заболела еще больше.
Бывший призер гонок Формулы-1 едва не убил свою любовницу на скользкой дороге! Полиция расследует аварию!
И — во всю полосу — фотография, на которой Реми целует Эмили в ресторане. Наконец-то у любовницы появилось имя. Журналисты спорили о характере их отношений. Даже взяли интервью у метрдотеля, который поклялся, что они не сводили глаз друг с друга во время ужина.
Эми гадливо поморщилась.
Хуже всего было то, что все репортеры непременно припоминали печально известную аварию на гонках прошлого года. У девушки защемило сердце. Когда она подняла голову от газет, то увидела с обеих сторон проплывавшие мимо лавандовые поля. Что-то быстро они доехали, показалось ей.
— Испугалась? — спросил Реми, покосившись на Эми.
— Нет. Ты же наизусть знаешь дорогу.
— Так ли? А вдруг я, и правда, тот самый негодяй, которому безразличны жизни других людей?
— Просто ты торопишься домой. Как и я.
— Чтобы поскорее от меня избавиться?
— Я так не говорила.
— Видит бог, я не стал бы тебя в этом винить, — хмыкнул он. — Я везу слишком ценный груз, чтобы гнать чересчур быстро.
Девушку слегка лихорадило. Еще бы — сказывалось нервное потрясение. Реми был слишком огорчен происшествием и во всем винил только себя.
А Эми долго еще не могла вычеркнуть из памяти то, как Реми под руки уводят два офицера. Слова о смерти Андре и проклятия Мориса до сих пор звучали у нее в ушах. Голова от них раскалывалась надвое.
В газетах всплыла история о смерти тети Тэйт и об оставленном Эми наследстве. Каждая деталь истолкована неверно и криво. Эмили Уэзерби добрые журналисты назвали «искательницей сокровищ», которая ни за что не упустит своего.
Наконец они домчались до знакомого поворота к «Замку сирен», где Реми и притормозил.
— Если ты в скором времени не вернешься на Гавайи, непременно услышишь еще и другие грязные истории о себе, — сказал он со знанием дела. — Уверен, они хотят крови и поджидают тебя у замка.
— Быть не может.
— Ради бога, делай что хочешь, только не давай интервью. Они разделаются с тобой, исковеркав все твои слова, вывернув их наизнанку.
Когда они подъехали к замку, девушка ахнула: перед воротами стоял фургончик телевидения, три мотоцикла и два парня с биноклями в руках и камерами, готовыми к съемкам.
— Только не это, — протянула она и зажмурилась, когда репортеры бросились к ним.
— Вот теперь ты узнала, что значит быть любовницей Реми де Фурнье. Тебя будут преследовать, пока ты не покинешь Францию. Такой судьбе я бы не позавидовал. Если мы и дальше надумаем встречаться, они постараются добыть фотографии. А однажды можно найти репортера и под кроватью твоей бедной тетушки...
— Отвратительно.
— Ты слышала, что сказал полицейский. Мне завтра надо быть снова в Канне.
— Можно я с тобой?
— Нет! Тебе надо заняться своими делами.
— Но...
— Разве ты не понимаешь, что мы потеряли последний шанс?
— Неужели ты так и дашь им разрушить твою жизнь?
— Я уже давно понял, что не могу повлиять на их писанину. Я просто пытаюсь защитить тебя. Тебе надо срочно ехать домой.
— Но я люблю тебя!
— Если бы ты решила подписать контракт чуть пораньше, я бы устроил все так, чтобы всем было удобно. Но учти, что купля-продажа частной собственности во Франции сложная. У нас полно бюрократов, которым приходится платить. Нужно собирать слишком много документов, и все это долго. Да и пристроить Матисса будет не так просто, но я знаю приличного искусствоведа, который бы мог тебе помочь.
— Короче, ты хочешь, чтобы я побыстрее отсюда убралась.
— Так будет лучше для всех.
— Значит, все кончено...
Он не стал этого отрицать.
Эми ощутила странное стеснение в груди. Реми прогоняет ее. Он даже не обратил внимания на ее признание.
Через пятьсот метров он высадил Эми у замка. Без слов выгрузил ее багаж и отнес чемоданы к двери. Медленно, очень медленно она выбралась из машины и направилась к дому. Реми не склонился и не поцеловал ее, даже руки не подал. Казалось, между ними, и правда, все кончено. Словно бы последние несколько часов перечеркнули все те дни нежности и страсти, какие только были в их жизни.
— Не зайдешь? — безнадежно спросила Эми.
Реми покачал головой.
— Ты ничего не поняла. Репортеры так и рыщут в поисках свежей сенсации, — прошептал он еле слышно. — Ты просто не знаешь, на что способны эти стервятники. Они буквально напичканы шпионской техникой. От них нигде не скроешься, даже под покровом ночи.
В этом было слишком много горькой правды.
— Значит, таким и будет наше прощание? — пробормотала она растерянно.
— Завтра мне надо на встречу с полицией. Понятия не имею, во что они меня втянут.
— Я должна ехать с тобой.
— Послушай, если мы не будем с тобой встречаться несколько дней, они оставят нас в покое. И ты вернешься к былой жизни.
— А ты?
— Я тертый калач. Выживу, — и он невидящим взглядом уставился перед собой.
С его-то способностями убегать от призраков прошлого? Мог бы ее хоть не обманывать. Или не теперь.
— Позвонишь мне после разговора с полицией?
Он снова покачал головой.
— Не думаю, что это разумно. Они наверняка уже прослушивают телефоны...
— Значит, прощаемся?
— Так будет лучше, — как заклинание твердил он.
Она закусила губу, чтобы как-то унять боль. Сердце билось как птица в клетке.
— Реми, пожалуйста, не будь таким жестоким...
