Пролог
Она помедлила, прежде чем коснуться ручкой бумаги; ее бледная рука дрожала, зависнув над бланком.
Судя по всему, этот способ сильно устарел – в наши дни даже люди ее возраста разбирались в компьютерах достаточно хорошо, чтобы отправить объявление в газету через Интернет. Но, вместо того чтобы блуждать в сети, она очутилась в редакции журнала, поддавшись импульсу, который ощутила в Ковент-Гарден во время ленча с друзьями. Знакомые люди на знакомой территории, в издательском сердце Лондона. До ее собственного рабочего места было рукой подать, как и до ресторанов – «Рулс», «Кристоферс», «Джой Аллен», где она провела так много счастливых часов, заключая сделки или потягивая вино с друзьями. Это была ее жизнь. И жизнь эта была довольно неплохой.
Ну а сейчас в своем ли она уме, решившись на такое? И разве не пора окончательно отпустить прошлое, вместо того чтобы нестись сломя голову к мечте о жизни, которой у нее никогда не было?
Она подняла глаза и взглянула на женщину за конторкой в надежде на ободряющий жест или хотя бы какой-нибудь знак того, что она поступает правильно. Но та разговаривала по телефону, поэтому единственным стимулом для нее стал надоедливый голос в голове. Тот самый голос, который уже несколько недель твердил ей, что если она вообще собирается это сделать, если и вправду хочет попасть туда, то действовать нужно незамедлительно, пока она еще в силах.
Сегодня она ощущала вес каждого из своих семидесяти двух лет. Недавно она заметила, что общество пытается обмануть миллионы таких же людей, как она, убедить их в том, что есть нечто хорошее, нечто радостное в преклонных годах. Она видела подобные объявления по всему Лондону, в каждом журнале – улыбающиеся седые женщины с прекрасными чертами лица рекламировали дешевую страховку для путешественников, которым за семьдесят. В глянцевых брошюрах любого агентства недвижимости можно было найти чудесные квартиры по подозрительно низкой цене – роскошные убежища, доступные лишь тем, кому за пятьдесят пять. Престарелые покупатели, по всей видимости, обладали немалым экономическим потенциалом, а термин «седовласые серферы», обозначающий тех ее ровесников, которые разбирались в Интернете куда лучше нее, подразумевал хорошую физическую форму, которую она утратила еще в девяностые.
Она не видела ничего хорошего в том, чтобы быть старой. Ее друзья начали умирать. Таких случаев было не много, пока нет, но это уже происходило, и каждая печальная новость служила ей напоминанием о собственной смерти.
В последнее время она очень много думала. Думала о нем. И не понимала, как можно обладать таким количеством воспоминаний о том, чего даже не было на самом деле. Ей осталось лишь грезить наяву, мечтать о жизни, которую они могли бы провести вместе, если бы не та единственная ночь, которая полностью изменила ее судьбу. Но в последнее время это настолько поглотило все ее мысли, что она просто вынуждена была отправиться в Нью-Йорк, в этот огромный город на востоке Соединенных Штатов, в котором она так никогда и не побывала. В город, который олицетворял собой ее непрожитую жизнь.
Собравшись с силами, она начала писать. Теперь не время для сожалений и сомнений. В старости следует делать то, что тебе всегда хотелось совершить, закончить незавершенное, пока еще есть время.
Нет, она была совершенно права, решив прийти сюда. Совершенно права, отважившись сделать это. Она протянула бланк женщине, принимавшей рекламные объявления, заплатила ей деньги и, уточнив дату выхода, взяла сумочку и покинула офис. Затем посмотрела на часы. Еще не было и половины пятого. Ей нужно многое закончить, сделать столько телефонных звонков, а у нее осталось лишь несколько часов, чтобы успеть все это.
Глава 1
2012 год
– У меня предчувствие: сегодня он сделает тебе предложение.
Эми Кэррелл взглянула на своего друга Нэйтана Джонса, стоявшего в другом конце кухни.
– И почему ты в этом так уверен? – спросила она, подхватывая три тарелки и ловко устраивая их на одной руке. – Вот если бы он махнул со мной в Париж, тогда бы и у меня возникли подозрения. Но мы идем всего лишь на корпоративную вечеринку, которую вряд ли можно назвать романтичной.
Нэйтан закатил глаза.
– Ты что, издеваешься надо мной? На носу Рождество, дорогая, а вечеринка состоится в лондонском Тауэре. Ночью! Это можно назвать квинтэссенцией романтики!
– Нэйтан, в лондонском Тауэре раньше обезглавливали людей…
– Ага. Анну Болейн, например. И ее палачу пришлось сделать несколько попыток, потому что у нее была очень тонкая шея.
– О чем я и говорю. Никакой романтики.
Эми улыбнулась, толкая бедром створку двойной кухонной двери, и выскользнула в шумный зал «Бара и гриля у Форджа», одной из самых фешенебельных закусочных на Аппер-стрит в Айлингтоне, на севере Лондона. Девушка двигалась с грацией балерины, огибая столики, и ловко расставляла тарелки перед посетителями. Сегодня Эми не нужно было запоминать, кто выбрал тыквенный ризотто, а кто эскалоп, – все заказывали индейку. Это была шестая рождественская вечеринка, которую она обслуживала на этой неделе, и лучше они не становились.
– Эй, красотка!
Эми подпрыгнула, когда кто-то хлопнул ее по ягодицам.
– Принеси нам еще бутылку шипучего, ага? – заорал краснолицый мужлан, и его лицо расплылось в сальной ухмылке. – И как насчет твоего телефончика, а?
– Я направлю к вам сомелье, сэр, – ответила Эми, заставив себя улыбнуться.
– О-о-о, секси-американочка! – рассмеялся мужчина, услышав ее акцент. – Почему бы тебе не присоединиться к нам за бокалом шампанского? После смены, а? – добавил он, когда Эми помчалась обратно в кухню.
– Урод за вторым столиком, – сказала она Нэйтану.
Тот лишь кивнул и выглянул в круглое окошко на кухонной двери.
– Красная рожа, белая рубашка?
– Он самый. Настоящий слизняк.
– Не беспокойся. Подозреваю, что к тому моменту, когда он выйдет отсюда, его рубашка будет ярко-красной. Я предвижу несчастный случай с участием вина.
– Ореховые рулеты! – завопил кто-то.
Они обернулись в тот самый миг, когда в кухню влетела взъерошенная женщина. У Шерил, владелицы «У Форджа», было золотое сердце, но ругалась она как сапожник, и лучше было не препираться с ней, когда она опасно скалилась, как сейчас.
– Три задницы за шестым столиком качают права, требуют немедленно подать им ореховые рулеты, иначе они уйдут.
– Ой-ой, сейчас сделаю, – сказала Эми, направляясь к раздаточному окошку, но Нэйтан поднял руку и многозначительно постучал пальцем по запястью.
– Вегетарианцами займусь я, а тебе лучше выметаться отсюда.
