когда закрываю дверь в комнату, которую мы с Виктором делили. Я точно не знаю, почему. Это место никогда даже не было нашим домом. Это просто безопасный дом, роскошная крепость для нас, где мы можем переждать интриги и планы Алексея, пока Виктор не сможет положить этому конец. Это место не должно ничего значить для меня, но почему-то закрывая дверь в эту спальню, я чувствую, что закрываю дверь во что-то другое, как будто это наполнено завершенностью, которую я не чувствовала ни в какой другой момент.
Выкидывая это из головы, я спускаюсь обратно в сторону новой спальни, в которой я остановилась, сбрасывая охапку одежды на кровать. Я достаю из нее пару джинсов и шелковый топ без рукавов, набрасываю поверх него мягкий кашемировый кардиган, а затем занимаюсь тем, что раскладываю все по местам. Я могла бы оставить это горничным, но что-то в этом кажется неправильным. Я не хочу оставлять им ненужную работу, и, кроме того, приятно иметь что-то, чем можно занять руки.
Уже почти полдень, когда я, наконец, спускаюсь вниз и заставляю себя пойти на кухню и найти что-нибудь поесть. Я пытаюсь использовать остатки жаркого для приготовления бутерброда, когда слышу шаги и резко поднимаю голову, мое сердце пропускает удар в груди, когда я представляю, что это Виктор. Я не знаю, надеюсь ли я на такую возможность или боюсь ее.
Однако это не так. Это София, которая заходит на кухню и останавливается, увидев меня.
— Катерина! — Ее голос звучит удивленно. — Ты в порядке? Мы заметили, что ты не спустилась к завтраку этим утром. Мы подумали, что ты, возможно, плохо себя чувствуешь. Или что ты, возможно, сидишь с Аникой…
— Я, эм… — Я с трудом сглатываю, нож для масла, которым я намазывала горчицу на кусок хлеба, внезапно дрожит в моих пальцах. — Это была просто долгая ночь, вот и все. — Я не знаю, что еще сказать. Я знаю, София поняла бы, если бы я рассказала ей все, но это кажется слишком интимным, почти неловким.
— Что-то связанное с Виктором? — Спрашивает она, все равно подхватывая тему. — Катерина, если тебе нужно о чем-нибудь поговорить…
— Я не знаю, что сказать. — Я откладываю нож, хватаясь за край столешницы. Она кажется холодной под моими кончиками пальцев, сделанная из мрамора или чего-то смехотворно роскошного вроде этого, более причудливого, чем все, с чем я выросла. Я могла бы родиться с серебряной ложкой во рту, как Виктор так злобно бросил мне в лицо прошлой ночью, но Виктор сумел достичь высот богатства, которые я не могла себе представить даже в своей семье. Даже удивительно роскошный, дорогой пентхаус Луки не может сравниться с этим домом, и это даже не основное место жительства Виктора. Он даже не пользуется им так часто, лишь при чрезвычайных обстоятельствах. И он заработал все эти деньги, делая что-то ужасное. Что-то настолько ужасное, что я никак не могу заставить себя морализировать об этом в своей голове, какие бы отговорки или оправдания он ни придумывал. Я просто не могу.
— Я переспала с ним прошлой ночью, — наконец признаюсь я. — Я инициировала это, потому что хотела. Только один раз. Я хотела по-настоящему насладиться этим, только один раз. Я сказала себе, что после этого я установлю некоторую дистанцию между нами. И я попыталась. Но…
София прислоняется к стойке, глядя на меня любопытными, обеспокоенными глазами.
— Но что? Он ведь не причинил тебе вреда, правда?
Я смеюсь, тихий сдавленный звук вырывается из моего горла.
— Нет, — тихо говорю я. — Или, по крайней мере, не так, как мне не понравилось. Но он был во всем этом…другим.
София вскидывает голову.
— Насколько отличался?
— Он говорил мне кое-что по-русски, во время… — Я прочищаю горло, чувствуя, как мои щеки слегка краснеют. — Ласкательные имена. Это звучало… мило. А потом он захотел пообниматься.
София смеется.
— О нет. Твой муж тебя явно не хотел обижать. Хотя, честно говоря, это не похоже на методы Виктора.
— Ну да. Он не нежный, не ласковый или что-то из этого. Но прошлой ночью…
— Так вот почему ты здесь плачешь в свой сэндвич с ростбифом? Потому что он был слишком нежен с тобой? — София вздыхает. — Я не пытаюсь все усложнить, Катерина, но я не знаю, чего ты хочешь. Я хочу помочь тебе точно так же, как ты помогла мне. Но я так же, как и ты, сбита с толку тем, что здесь происходит. И я готова поспорить, что Виктор тоже сбит с толку…
— Мы поссорились. — Я отталкиваю сэндвич. У меня полностью пропал аппетит. — Потом. Я сказала ему, что хотела провести с ним всего одну ночь, а потом хотела вернуться к тому, как все было раньше. Отдельные комнаты, спать вместе только тогда, когда это может привести к зачатию. — Я прогоняю все остальное тот факт, что я, возможно, даже не смогу теперь иметь детей, мою угрозу, то, что сделала первая жена Виктора, из-за чего мои слова так глубоко ранили его. Я не могу рассказать Софии все это, это не моя история, и, кроме того, я не могу заставить себя сказать что-либо из этого вслух. — Он был зол, — заканчиваю я неубедительно.
— Я говорю… ты подаешь ему чертовски много противоречивых сигналов, тебе не кажется, Катерина? — София смотрит на меня, выражение ее лица все еще полно беспокойства. — Кэт, я долгое время делала то же самое с Лукой, и я поняла, что это не те мужчины, с которыми можно играть. Я думала, ты это знаешь. Особенно Виктор, он даже хуже, чем мужчины, с которыми ты росла. Я понимаю, как ты иногда его боишься. Со мной было то же самое по отношению к Луке. Лука не был похож ни на кого, кого я когда-либо знала. И я понимаю, что быть напуганной и хотеть его одновременно… это было и у меня с Лукой тоже. Но Кэт, помни то, что ты мне говорила. Ты должна выбрать. И как только ты выберешь, ты должна придерживаться этого. Виктор не будет хорошо реагировать на игры и на то, что ты отдаешь, а затем забираешь.
— Он не… — Я выдыхаю, сжимая край столешницы. — В глубине души он неплохой человек. Он не должен быть таким. У него есть свой кодекс, по которому он пытается жить.
— У них у всех он есть. — София смотрит на меня так, как будто пытается разгадать меня. — Но тебе этого недостаточно.
— Так и должно быть. Меня воспитали так, чтобы я закрывала глаза на всевозможные вещи. Не спрашивала, что делал мой муж, пока его не было, и где он был. Но я также не была воспитана в любви к своему мужу. Спасибо за это. Я могу вытерпеть все, что угодно, когда у меня нет никаких чувств к кому-либо, кроме долга. Но Виктор…
— Ты влюбляешься в него.
— Похоть? Любовь? Я
