– Конечно, падре, – опять шипит та в ответ.
Предчувствие сигнализирует, что пора уносить ноги. Свое ружье я оставил в спальне. Оно просто не влезает в каморку. А Преподобный забыл в своей комнате мозги, иначе почему он ведётся на эту симуляцию нормальности?
– Точно говорю, сейчас горло тебе раздерет! – предупреждаю, перемещаясь ближе к двери.
– Элизабет. Мери Элизабет.
– Конечно, падре. Меня отравила любовница мужа, и я умерла.
За дверью раздается стук. Я выглядываю в приоткрытую щель. Там Брюнель валяется на каменном полу без сознания.
– Разве есть что-то невозможное в этом мире, падре? – её голос почти нормальный. Лишь на четвертом слове срывается на низкое бархатное «ш–ш–ш–ш».
– Все возможно, дочь моя. Расскажите, как это произошло?
16. Рыцарь света!Мери Элизабет Брюнель:
Я всегда знала, что он мне изменяет. Но ведь это обычное дело. И жена не может перечить мужу и заставлять его отдавать ей все свое внимание. Я понимала это. И закрывала глаза на всех грязных девок, что у него были.
Но в тот в тот вечер она пришла ко мне в спальню и рассказала, что спит с моим мужем уже больше года. У неё будет от него ребенок. Очень скоро. Я разозлилась и ударила ее. Она работала в доме несколько лет. Я доверяла ей. Это было так неприятно…
Она упала. Как-то неудачно, на спину. И закричала. Кажется, у нее пошла кровь. Не знаю. Я выгнала ее из дома и приказала расчет не давать.
Но потом она пришла ко мне снова. Худая и болезненная. Обвинила в смерти ребенка и пожелала мне скорой кончины. Сказала, что на кухне работает ее подруга, и они добавили в мой ужин смертельную дозу яда.
Услышав это, я почувствовала, что мне становиться плохо. Голова кружилась, руки тряслись. Я умирала. Выбежала из дома и поспешила к набережной. Мне захотелось погибнуть еще быстрее, но только не от яда, не от рук этой… девки!
Всю ночь я провела у воды. Пытаясь решиться и покончить с собой.
Даже перелезла через ограду, но тут появился ОН.
Высокий господин в цилиндре. Он вытащил меня на дорогу и успокоил. Пообещал, что все наладится. Но я почувствовала, что не могу дышать.
Когда я пришла в себя, он держал меня на руках. И куда-то нес. Вы знаете, мой муж раньше тоже носил такой цилиндр. И воспоминания так нахлынули на меня.
Я провела с ним ночь. Отомстила мужу и вернулась домой.
А потом мне захотелось наказать мужа еще сильнее.
***
В тишине слышится звук открывающейся двери. Служанка приносит чай, ставит поднос прямо на пол и разливает напиток по кружкам. Даже молоко всем добавляет. Как Брюнель их муштрует, чтобы оставались такими невозмутимыми? Его служанки с Костиком в одну школу ходили?
Платье Элизабет подчеркивает её грудь и талию. Глаза обворожительно стреляют то в мою сторону, то в сторону Костика, то в тело мужа. К концу истории, она приходит в себя и больше не напоминают осатаневшую извращенку.
Я на автомате мешаю чай с молоком, который не собираюсь пить. Сглатываю и прочищаю горло:
– Вы сможете узнать этого человека при встрече или на фотографии?
– Зачем же? Я знаю, кто это и где он живет, – шипение остаётся при красавице, но меняется на соблазнительно-сексуальное. Хочу, чтобы Элизабет каждый день читала мне перед сном. Сказки для взрослых. – Но скажу только, если вы поклянетесь ничего не делать со мной.
– Вы больны. И кидаетесь на людей. Вам нужна помощь. И наша обязанность, как представителей церкви, спасти вашу душу, – подаёт голос Святоша. Твердые, заученные фразы похожи на лай и на крики одного Тутанхамона из часовни. Как неприятно.
Изамбард Брюнель краснеет до лысой макушки и потрясенно молчит. Жалеть, что к тебе не пристает твоя мёртвая жена до смешного стыдно. Мы затащили его в каморку, чтоб на пороге не валялся. И монолог Элизабет он слушал, открыв рот.
Константин готовится к новой проповеди, но я опережаю его:
– Где гарантия, что мы отпустим вас, а вы завтра не пойдете в отрыв?
– Я провела взаперти семь дней. Это было недоразумение. Приношу свои извинения, – она само раскаяние и печаль. С небольшим дефектом дикции.
Я наклоняюсь к напарнику и шепчу:
– Она выглядит адекватной. Если тебе нужен этот разносчик похоти, можно и не дергать девочку.
– Не думаю, что все так просто. Если в ней, действительно, демон…
– Да какой демон! Она нормальная совсем. Ну, злится немного! И почему мужику можно налево походить, а ей нельзя?!
– Сестра Литиция, вы меняете мнение, как флюгер во время урагана, и не представляете, насколько непредсказуемы потусторонние сущности.
Как же бесит это надменное выражение лица! Тебя мама с папой не учили чужое мнение уважать? Про «прислушиваться» вообще молчу.
Молчу красноречиво очень.
Гибкость моих суждений наглядно иллюстрирует согласие носить монашескую робу и ружьё за спиной.
А вот тебе, уважаемый, стоит быть немного проще.
Святоша смотрит на мое красноречие и думает. А потом кивает:
– Мы проведем с вами в комнате одни сутки. В случае вашего корректного поведения, проводить изгнание не станем. Но вы должны будете посетить доктора под присмотром сестры… – еще один странный взгляд в мою сторону. – Без присмотра. И исполнять обязанности жены рода Брюнель. Или покинуть этот дом.
Белокурая женщина и её муж кивают:
– Мы согласны.
– И я бы не стал это пить, – указывает Богомол на чашки. – Все-таки, ваша любовница знаток ядов.
***
Ох, нехорошее это предложение, провести целый день с красивой молодой женщиной. Одержимой идеей насолить мужу, прохаживающейся по спальне виляющей походкой.
О чем ты только думал, молитвенник в юбке?!
Элизабет подходит ко мне и принюхивается:
– Ты вкусно пахнешь, монашка.
– Это не похоже на адекватное поведение, – пытаюсь возразить, но женщина не слушает, она прижимается вплотную, бьёт меня кулачками и агрессивно дёргает за рукава:
– Он привел её обратно! После того, как я выгнала! Он знал, что меня отравили! Почему вы не позволили ему выпить яд?!
Ну, предположим, травануться клиенту не дал Константин. А я даже не понял, что чай попахивает чесноком. Эта дура отравила все чашки и убежала. Святоша и глава семейства Брюнель потащились её искать. И писать заявление в полицию. Так что сейчас с Элизабет мы ждём констебля.
