ПРЕДИСЛОВИЕ
Добро пожаловать на страницы сборника «Фрактальные пейсли[1]».
Нет, вы не ошиблись. Вам в руки попала не надетая на книгу по ошибке чужая суперобложка. На самом деле этот сборник рассказов называется «Нейтринная гонка» (я по-прежнему опасаюсь, что подобное название способно вызвать в сознании читателей образ этакого чудаковатого физика-ядерщика). Все годы с момента выхода в свет моего предыдущего сборника, «Фрактальные пейсли», я лелеял надежду на то, что в один прекрасный день сумею-таки накопить нужное количество коротких прозаических произведений, чтобы выпустить их в виде тома номер два, тома, который я всегда мысленно именовал, в духе голливудской традиции, сиквелом. И вот он, этот самый день. Благодаря неоценимой поддержке и помощи многих редакторов — в частности, Джона Оукса и всех работников издательства «Фор уоллз, эйт уиндоуз» — вы держите в руках вторую подборку рассказов, написанных в жанре юмористической фантастики, действие которых происходит главным образом в наше с вами время, а их герои в отличие от персонажей Стерлинга попадают в самые невероятные ситуации. Наверное, это не совсем то, что вы ожидали, то есть не старая добрая «космическая опера».
Однако есть из этого краткого описания сборника и несколько исключений.
Такую известную историческую личность, как Пифагор, не назовешь ни простым человеком, ни нашим современником. И все-таки благодаря гуманному прикосновению моего соавтора Руди Рюкера этот древний ученый-математик становится похож на нас с вами, этакая жертва похоти и досужих разговоров. Бас Эпплбрук показан как истинный гений, однако понять это лишь на основании тех неприятностей, в кои он умудрился вляпаться, невозможно. А будущее (как знать, может, не такое уже и отдаленное?), в котором обитает Салли НутраСвит™, скорее всего так и останется писательским вымыслом (хочу надеяться на это).
И все же некой несомненной цепочке абсурдных чудес, врывающихся в жизнь, суждено стать обычными событиями, причем творцами их являются те, с кем такие чудеса случаются. Это происходит практически во всех рассказах. И это единственная мораль или, если угодно, главная тема, которую я предлагаю читателям.
Вселенная, какой мы ее себе мысленно представляем, не просто странное место. Она странна даже больше, чем мы способны вообразить.
В данный сборник включены некоторые из моих самых ранних рассказов, написанных не менее двадцати лет назад. Другие появились на свет совсем недавно. Расположены они в хронологическом порядке. Сделано это с умыслом — чтобы создать у читателя иллюзию совершенствования моего литературного мастерства (скрестим наудачу пальцы!). Если вам небезразлично посмотреть, как я превращаюсь обратно в бесформенного литературного слизняка, каковым был в дни, когда впервые осмелился пуститься в странствия по морям беллетристики, конечный пункт которых никому неведом, просто возьмите и прочитайте книгу с конца и до самого начала.
Это либо первый мой рассказ, который мне удалось продать издателям, либо второй или третий.
Позвольте объяснить поподробнее. Давным-давно, в семидесятых годах двадцатого века я отправил в журнал под названием «UnEarth» небольшую пародию на творчество Барри Мальцберга. Едва ли полностью соответствовавший понятию нарратива, написанный в стиле совсем другого автора, рассказ этот тем не менее стал первым моим произведением, которое я ухитрился продать. Прошло почти десять лет, прежде чем мне удалось сочинить еще один. А затем из-под моего пера вышли почти одновременно еще два рассказа. На данном рассказе остановил свой выбор Тед Кляйн и купил его для «Сумеречной зоны», тогда как Эдду Ферману из «Журнала фэнтези и научной фантастики» больше пришелся по душе «Камень живет». Сейчас уже даже не помню, чье письмо я получил первым. По этой причине обоих в равной степени считаю моими литературными крестными отцами.
Вскоре после этого я отправился в Нью-Йорк, чтобы лично познакомиться с Тедом Кляйном. Издательская компания, которой принадлежит журнал «Сумеречная зона», подкинула мне заказчика — журнал под названием «Гэлери». Когда я появился в тамошних офисах, в их стенах меня приветствовала некая дама, которая была слишком красива, чтобы сниматься на журнальных разворотах. Она сидела под гигантским, помещенным в рамку плакатом, изображавшим почти полностью голую женщину. Мне подумалось, что на печатание ее прелестей ухнул весь наличный городской запас телесного цвета типографской краски.
«Отлично! — подумал я. — Мой безумный выбор карьеры наконец-то начал приносить что-то приятное!»
СПАСТИ ЭНДИ
Призрак Наполеона самым беспардонным образом мухлевал. Несмотря на увещевания и угрозы майора Флудда, он проявлял упрямое непонимание правил настольной игры.
Сидя в другом конце огромной, захламленной, залитой августовским солнцем комнаты, Пирс с удивительным терпением наблюдал за поединком. Всего два месяца назад подобная картина, несомненно, показалась бы ему удивительной и попросту невозможной. Все равно что увидеть лошадь, сидящую верхом на оседланном и взнузданном ездоке. Но тогда Пирс еще был обыкновенным, загнанным жизнью ньюйоркцем, попавшим в беличье колесо вечной спешки, в дурацких очках и с гражданством, диапазон которого варьировался от эксцентричного до иноземного.
Теперь же он жил в местечке под названием Блэквуд-Бич.
И дела здесь обстояли еще более странным образом.
Пирс опустил свой тощий зад на массивный дубовый комод, заваленный всяким хламом: тут была раковина, расцветкой и формой напоминавшая американский флаг; заржавленный пистолет с кремневым замком; какая-то непонятная штуковина, которую ему толком не удавалось рассмотреть, подаренная, по утверждению майора Флудда, самим Рэнди Броудбентом. Скрестив ноги и сложив на груди руки, Пирс удовольствием наблюдал за тем, как хозяин дома препирается с гостем.
Майор был коренаст и краснолиц, однако не безобразен. Он всегда одевался в одежду цвета хаки. В данный момент на нем были камуфляжная куртка и шорты. (На вопрос Пирса о том, где Флудд отбывал службу, тот лукаво подмигнул и ответил: «Война за независимость, дружище. Единственная война, которую стоит вести, и я все еще сражаюсь за то, чего достоин». Дальнейшие расспросы ни к чему не привели. Добиться от майора внятного ответа Пирс так и не сумел.) Сам майор сидел в бочкообразном кресле во главе длинного полированного стола. Лицо у него было красным, оттенка вареного омара, выловленного в водах Блэквуд-Бич. В руке он сжимал лопаточку вроде тех, какими крупье в казино сгребают фишки, причем с такой силой, что казалось, будто деревянная рукоятка сильно уменьшилась в размерах. Примерно посередине стола была разложена стратегическая игра «Гора Аваллон». Кресло у дальнего края стола занимала туманная, газообразная масса, лишь отдаленно напоминавшая мужскую фигуру. Скорее она походила на повисший в воздухе жирный отпечаток большого пальца незримой гигантской руки.
