Раздался хорошо поставленный смешок.
– Далеко ходить не надо… Мерзавцы на все готовы, чтобы от меня избавиться.
– Кто-то конкретный?
Из прихожей долетел грохот звонка. Старинные колокольчики лупили с такой силой, чтоб было слышно в любом уголке дома. Добронина села прямо, будто насторожилась.
– Это еще кто? Никого не приглашала.
Послышались отдаленные звуки, будто Зоя с кем-то спорила. Варвара придвинула столовый нож, тупой, но с тяжелой ручкой. Шум приближался, Зоя визгливо кричала. Дверь столовой с грохотом распахнулась. Оттолкнув помощницу в сторону, ворвался высокий мужчина с красивой сединой. Заметив Добронину, он шагнул к столу.
– Ты что творишь? – спросил он негромко, но так, что Варвару пробрали мурашки. Гостя она узнала. Фотография в театральном коридоре точно передавала характер: Андронов всю жизнь играл роли положительных героев.
Добронина вжалась в спинку кресла.
– Пошел вон! Полицию вызову! – угроза прозвучала неуверенно. Скорее жалко.
– Не смей людей увольнять, Таисия! Прекрати свои карательные акции! Останови это ничтожество, Крякина! Какой позор для театра: директор – торговец овощами! Какой стыд! Может, овощной ларек в фойе поставим? Может, актеров на рынок торговать отправим?
– Ты кто такой, чтобы мне указывать?
– Слышишь, тебе говорю, умоляю: не смей!
– Театр мой! Что хочу, то и будет!
– Хочешь – меня уволь, а других не смей!
– И до тебя черед дойдет, не сомневайся!
– Делай что хочешь, только людей пожалей!
Народный артист Андронов говорил красиво и выразительно. Варваре показалось, что она оказалась на сцене, где разыгрывается драма. Только она свою роль не знает.
– Таисия, не доводи до беды! Услышь голос разума!
Угроза подействовала. Добронина величественно встала и выставила руку, указывая пальцем на дверь.
– Пошел вон, бездарность!
Андронов красиво отшатнулся. Варвара пожалела, что не снимает на смартфон.
– Ах, вот ты как заговорила? И это ты мне?
– Тебе, мерзкий человечишка!
– Меня называешь бездарностью? Меня, народного артиста?
– Ты жалок, Андронов!
– Я жалок? После того, что я для тебя сделал? После того, что у нас случилось? И я все тебе простил? Ах ты дрянь неблагодарная! Змея, которую пригрел на шее! Так погибни же от руки моей!
Взрослые люди играли в жизни, как привыкли на сцене. Зрителей было немного, старушка не в счет. Присутствие Варвары делало спектакль настоящим.
– Пришла твоя погибель! – закричал Андронов и схватил за спинку стул.
Мебель оказалась тяжела. Красиво поднять орудие возмездия силы не хватило. Ножки стула еле оторвались от пола. Зато раздался отчаянный вопль. Зоя бросилась и повисла у Андронова на локте. Он пытался стряхнуть помеху, Зоя вцепилась, не давая поднять стул, визжала отчаянно.
Варвара поняла, что пора давать занавес. Схватив кувшин с соком, размахнулась и выплеснула. Оранжевая волна ударила в лицо. И разлетелась веселыми брызгами. Андронов выпустил спинку, стул шмякнулся с треском, руки его опустились. Зоя не удержалась, съехала на пол.
– Вон, мерзавец! – завопила Добронина так, что задрожали листики салата.
Сок растекался по белой рубашке свежим пятном. Андронов ошалело глянул на Варвару, которая держала пустой кувшин, закрыл мокрое лицо ладонями, развернулся и выбежал. Из гостиной послышались рыдания, быстро затихавшие. Пока не хлопнула входная дверь.
Зоя поднялась, обляпанная соком.
– Спасибо вам, Варвара, – сказала она и вышла, затворив дверь.
Добронина плюхнулась на стул.
– Ну ты, девка, краса! – сказала она. – Вот это сила и характер!
Гордиться своим поступком Варвара не могла. Она поставила кувшин и отодвинула нож подальше.
– Простите, сама не знаю, что на меня нашло.
– Нашло! Да ты мне жизнь спасла! Ай да молодчина! Теперь точно не отпущу… Ты моя… Рецепты нашла? Глянь на мою сестрицу: как ужасна старость… Не хочу так… Хочу быть красавицей снова! И буду! Ищи!
Проще всего было поискать в доме, но Варвара предложила свой ноутбук со всеми скачанными книжками. Копаться в страницах было ниже достоинства царицы, Добронина потребовала отобрать самый надежный рецепт. Пообещав, Варвара заторопилась: срочные дела дожидались в институте.
В прихожей ждала Зоя в мокром платье.
– Если смогу вам чем-то помочь, обращайтесь, когда захотите, – сказала она, как говорят настоящим друзьям, протягивая руку.
Варвара пожала сухую ладошку. Ей захотелось спросить про вчерашний вечер. Но она не решилась. И так утро выдалось нелегкое.
Спускаясь по лестнице, Варвара ощутила помеху в левой туфле. Что-то цеплялось и царапало. Задрав ногу, она обнаружила, что в подметку впился осколок. Крохотный и прозрачный. Сидел так глубоко, что не вытащить. Хорошенько топнув ногой, Варвара вогнала его поглубже. Осколок больше не мешал.
Ей теперь вообще ничто не мешало.
18
Вода ощущалась такой теплой, будто ее не было.
Пока хватало терпения, Варвара спускала воду, но струя не остывала. Жара прогрела трубы. Набрав полную ванну, она легла на дно, укрывшись покровом воды. Задержала дыхание и закрыла глаза. Лежала неподвижно. Чтобы ни о чем не думать. И про все забыть.
Когда легкие потребовали воздуха, Варвара поднялась из воды в ниспадающих потоках. Шагнула на кафельный пол, игнорируя полотенце и оставляя за собой мокрый след. Подобрала футболку и влезла в нее мокрым телом. Чмокая, как лягушка, пятками, Варвара прошла на кухню и села у распахнутого окна. С волос стекали струйки. В ушах булькало. Глаза резала сырость. Варваре было все равно.
Она поняла, что свободна. Совершенно свободна. От всего. Свободна от убийства в отеле. От желания быть завлитом в театре Доброниной. От поиска волшебного средства для Доброниной. И от Игнатьева. Конечно, он больше не позвонит. Просто форма вежливого прощания навсегда: «Если мне понадобиться совет, спрошу у вас». Ничего он не спросит никогда. Еще, чего доброго, разболтает Половцу. Порадует капитана.
Записал ее в дуры.
Варвара шарахнула мокрым кулачком по столу. Словно хотела раздавить обиду в лепешку. Заварочный чайник подпрыгнул и укоризненно дернул носиком. Она не извинилась перед верным товарищем. Не до того теперь. Снаружи укутывала прохлада. А из глубины души поднималась злость. Такая, от которой лучше бежать без оглядки. Злость холодная, ледяная, как зимний ветер. Настоящая ванзаровская злость, о которой Варвара догадывалась, но не имела случая испытать.
