Когда Питер и Филипп Эдисон встретились, у Питера дажеимелись нужные связи. Сейчас он их растерял, но, если ему с помощью Филиппаудастся снова встать на ноги, он, по мнению Эдисона, мог бы оказаться полезным.Тем более теперь, когда он многому научился за четыре года пребывания в тюрьме.Раньше он выступал на любительском уровне в роли наивного парня, сбившегося спути, но если сейчас стал профессионалом, то он тем более нужен Эдисону. Теперьему предстояло выяснить, чему за это время научился Питер, чем готов былзаниматься и насколько безвыходным было его положение.
Филипп пропустил мимо ушей его заявление о том, что он, мол,желает заниматься только легальной работой. Ему было безразлично все, чтоговорит Питер. По мнению Филиппа, главным было то, что он будет делать, и тотфакт, что Питер был ему должен, тоже совпадал с интересами Эдисона. Это ставилоПитера в зависимость от него, что очень импонировало Филиппу и гораздо меньше –Питеру. Эдисон не мог также не обратить внимания на то, что когда Питераарестовали, он ни разу не назвал его имени и не подставил под удар, а этоозначало, что парню можно доверять. Эдисону это в Питере нравилось. Утопая, онне потащил за собой никого. Этим главным образом и объяснялось то, что Эдисонне приказал его убить. В некоторых отношениях Питер был человеком чести. Пустьдаже это было понятие чести, принятое в воровской среде.
Питер доехал на автобусе до Сан-Матео. На нем был тотединственный комплект одежды, который ему выдали в тюрьме. У него даже не былопиджака, и он не мог позволить себе купить костюм для беседы в связи струдоустройством. Добравшись пешком до дома по указанному адресу, онпочувствовал волнение.
А Филипп Эдисон сидел за письменным столом в своем офисе иперелистывал страницы толстого досье. Это досье хранилось в запертом ящикестола уже более года и было для него мечтой всей жизни. Он вынашивал эту мечтуболее трех лет. Это был единственный проект, для осуществления которого емунужна была помощь Питера. Хотел ли он или не хотел заниматься этим, Филиппа неинтересовало. Важно было одно: способен ли он осуществить эту операцию. В этомФилипп не желал рисковать и не мог допустить, чтобы дело было выполненокое-как. Все должно быть сделано с точностью балета Большого театра или хирургическихинструментов, которые он изготавливал, с абсолютной безупречностью лазера.Нельзя было допустить никакой пробуксовки. По мнению Эдисона, Питер идеальноподходил для этой цели. Именно поэтому Эдисон ему перезвонил. Он подумал обэтом, как только получил оставленное Питером сообщение. И когда секретаршадоложила, что пришел Питер, он положил досье в ящик стола и встал, чтобыпоздороваться с ним.
Войдя в комнату, Питер увидел высокого холеного мужчину летшестидесяти. На нем были сшитый на заказ английский костюм, великолепныйгалстук и сорочка, сделанные специально для него в Париже. Когда он вышел из-застола, чтобы обменяться рукопожатием с Питером, стало видно, что даже егоштиблеты начищены безупречно. Казалось, он не обратил внимания на одеждуПитера, которую побрезговал бы использовать даже в качестве тряпки для мытьямашины, и Питер это понимал. Филипп Эдисон был очень скользким типом. Он былподобен смазанному жиром мраморному яйцу, скользящему по полу. Его былоневозможно схватить за руку или поймать с поличным. Никому этого не удавалось.Он был выше подозрений. Поэтому Питера, не ожидавшего такого дружелюбногоприема, это насторожило. Казалось, были забыты даже легкие угрозы относительноденег, которые ему должен Питер, прозвучавшие в разговоре, когда он позвонил.
Они немного поболтали о всяких пустяках, потом Филиппснисходительным тоном спросил, что он имел в виду. Питер назвал ему области,представляющие для него интерес: маркетинг, финансы, новые капиталовложения,новые филиалы, новые виды бизнеса, любая предпринимательская деятельность,которая, по мнению Филиппа, подойдет ему. Потом он вздохнул и взглянул наФилиппа. Настало время для чистосердечного признания.
– Послушай, мне нужна работа. Если я ее не найду, тоокажусь на улице с тележкой и оловянной кружкой для подаяний, а возможно, дажебез тележки, с одной кружкой. Я буду делать все, что тебе потребуется, – вразумных пределах. Я не хочу возвратиться в тюрьму. Я с удовольствием стал быработать на тебя, но в твоем легальном бизнесе. Нелегальный для меня слишкомрискован, я не могу им заниматься. И не хочу.
– Ишь каким благородным ты заделался за последниечетыре года. Пять лет назад, когда я тебя встретил, у тебя не замечалось такихугрызений совести.
– Я был глупее, намного моложе и почти свихнулся.Пятьдесят один месяц, проведенный в Пеликан-Бей, здорово отрезвляет и вправляетмозги на место. Это была хорошая встряска. Я не хочу туда возвращаться. Вследующий раз им придется убить меня. – Он говорил это не для красногословца.
– Тебе повезло, что тебя не убили в прошлый раз, –откровенно заявил Эдисон. – Ты многих людей оставил с носом, когда попал втюрьму. Как насчет твоего долга мне? – спросил Эдисон, причем не потому,что ему нужны были деньги, а для того, чтобы напомнить Питеру, что он перед нимв долгу. На всякий случай.
– Я уже говорил, что с радостью отработал бы долг. Тымог бы вычитать его постепенно из моей зарплаты. Ничего большего я сейчассделать не могу. Мне нечем отдавать долг.
Эдисон знал, что он говорит правду. Они оба это знали. Питербыл с ним честен. Насколько можно быть честным с таким человеком, как Эдисон.Честность не относилась к числу тех качеств, которые тот ценил. По егопонятиям, ангелочки из хора мальчиков были людьми бесполезными. Но даже Филипппонимал, что нельзя выжать кровь из камня. У Питера не было денег, чтобы отдатьему. У него были лишь мозги и побудительный мотив. И пока этого былодостаточно.
– Я и сейчас могу сделать так, что тебя убьют, –спокойно сказал Эдисон. – Некоторые из наших общих друзей в Мексике былибы счастливы сделать это. А если конкретнее, то есть один человек в Колумбии,который хотел разделаться с тобой в тюрьме. Я попросил его не делать этого. Тымне всегда нравился, Морган, – сказал Эдисон, словно обсуждая только чтосыгранную партию в гольф.
В гольф он играл регулярно – то с главами промышленныхкорпораций, то с крупными государственными деятелями. У него были ценныеполитические связи. Он был мошенником такого крупного калибра, что, насколькопонимал Питер, если бы что-нибудь пошло не так, он оказался бы полностью в еговласти. Он был могущественным человеком, воплощением зла, не имеющим ни чести,ни моральных устоев. Абсолютно никаких.
И Питер знал это. По сравнению с Эдисоном он был мелкойсошкой. Если он будет работать на Эдисона, то станет пешкой в одной из егошахматных партий. Но если он откажется, то рано или поздно просто с отчаянияможет снова оказаться в Пеликан-Бей и работать на тюремного надзирателя.
– Если то, что ты сказал о парне из Колумбии, правда,то спасибо тебе, – вежливо сказал Питер.
Он не хотел лгать ему, а поэтому в ответ на заявлениеЭдисона о том, что Питер, мол, всегда ему нравился, он просто промолчал. ЕмуЭдисон никогда не нравился. Питер слишком много знал, чтобы любить его. Тоттолько прикидывался хорошим, а на самом деле был законченным негодяем. У негобыла жена, пользовавшаяся большим успехом в обществе, и четверо очаровательныхдетишек. Те немногие, кто достаточно хорошо его знал как человека, умеющего скрыватьсвое подлинное лицо под многочисленными масками, сравнивали Филиппа Эдисона соСталиным. Всем остальным он казался респектабельным преуспевающим бизнесменом.Но Питер на этот счет не заблуждался.
