вдруг замерли, и еще через мгновенье сорвались с места, устремились в едином порыве, как стая пираний, к двери и скрылись за ней.
Я выдохнул с облегчением. Теперь пока они к выходу скатятся, собратьев своих на блокпосту откачают, убедятся в успехе моего якобы прорыва, разрешение на погоню запросят — темный гений уже точно освободится. До леса внештатники, скорее всего, раньше меня доберутся, но там я уже давно все варианты развития событий продумал. Скорей бы!
Вот что-то мне подсказывает, что войдет сегодняшний день в историю их подразделения внештатной для них, а не для других ситуацией. Только не сразу. Когда поисковую партию за погоней пошлют — в ней последний сигнал о небывалых потерях подавать будет некому.
Замечтавшись, я не сразу заметил, что дверь в здание снова открылась. Вернулось трое внештатников — и один из них разительно отличался от той рыбьей стаи, которая только что резвилась в моем загоне. Они направились прямо к моему отверстию, и у меня снова сердце екнуло.
Новый внештатник был не типично для своего подразделения невысоким и тонко-костным. Примерно моей комплекции. Не издавая ни звука, он принялся сосредоточенно ощупывать мое отверстие, примеряясь к нему то одной, то другой конечностью. В голове у меня забрезжило нехорошее подозрение, что этот следственный эксперимент сейчас установит путь моего побега. Который я, между прочим, не использовал. И конец у этого пути один — у двери к темным. О чем отцам-архангелам, вне всякого сомнения, отлично известно.
— Срочно! — заорал я поваленному дереву у ручья.
— Говори, но быстро, — напряженно и отрывисто отозвалось оно.
— Я выбрался, — последовал я его указаниям. — Дверь откроешь?
Темный гений издал некий сдавленный звук — если бы это был не он, я бы сказал, что услышал судорожный всхлип.
— Луч света в мраке возникает, — завороженно произнес он без какой-либо насмешливости, почти с трепетом, — когда нужнее он всего. Иди, буду через час-полтора.
Какие час-полтора?! Я не знаю, что ему нужнее всего в его темном мраке, а мне нужен выход из этой пустыни безжизненной! Сейчас этот недомерок через стену протиснется, и все! Либо дверь к темным высшей властью запечатают, либо меня возле нее несколько иная встречающая делегация ждать будет.
Ну нет, святые отцы-архангелы, не хватало еще мне здесь застрять! И без шезлонга. Не говоря уже о том, что нечего мне грехи приписывать, которые я не совершал!
Оставалось всего лишь доказать это. Мелкий внештатник уже начал проталкиваться через мой лаз — причем, ногами вперед. Умно, подумал я, голову напоследок оставил — внештатнику она точно не помешает, она у них от мыслей по определению не распухает.
Вытянув над головой руки и извиваясь, как угорь, он медленно продвигался наружу. Я подошел к нему и окинул мысленным взглядом отверстие. Проще всего было дернуть его под определенным углом. Если бы он головой вперед полез, я бы так и сделал. Пусть орет потом, что на него напали — стена-то звуконепроницаемая. А за ноги дергать — только выдать бездарно свое присутствие.
Сосредоточившись, я бросил все силы на стягивание краев отверстия. И то ли уничтожать плоды своего долгого труда оказалось легче, чем создавать их, то ли мой закон надобности еще не разрядился, но вертлявый внештатник таки застрял. Мстительно я еще немного сжал отверстие, и он, по-моему, заорал — ногами, по крайней мере, засучил. Его собратья ухватили его за руки и потянули назад — он отчаянно задергал ногами во все стороны.
Вот пусть и вытаскивают теперь, подумал я, полюбовавшись пару минут картиной протаскивания верблюда в игольное ушко. Можно по частям. Или энергетической подпитки его лишить и подождать, пока похудеет. Выбирайте, отцы-архангелы! Ключевое слово — подождать. И забыть даже думать о том, что я через это непроходимое отверстие сбежал.
А мне пора.
Я пошел, следуя указаниям темного гения. Собственно говоря, они мне не очень-то и понадобились — в этой ровной пустынной местности здание темных я увидел издалека.
Издалека почему-то никак не заканчивалось. Их здание должно было быть не намного дальше от нашего, чем круглый учебный центр, но дорогу к последнему я уже хорошо знал, и на ней было много ориентиров, которые, как столбы верстовые на земле, отмечали продвижение путника.
Тут же монотонный пейзаж пустыни никак не менялся, и скоро мне начало казаться, что я по беговой дорожке эти версты отмахиваю. Потом я вспомнил слова темного гения о том, что расстояния между объектами отличаются на разных горизонтах, и удивился, как это отцы-архангелы не додумались меня на самый верхний запихнуть. Где полный мрак и запустение…
Нет! Я об этом не думал, святые отцы-архангелы! Это была всего лишь цитата из источника, не заслуживающего и капли вашего внимания.
Категорически запретив себе думать — хотя бы до тех пор, пока не доберусь до более обитаемой местности, где мои мысли среди других затеряться смогут — я ускорил шаг, не отрывая глаз от маячащего на горизонте здания темных. Больше смотреть все равно было не на что.
Пару раз я попробовал просто перенестись к нему в силу крайней необходимости, но неопределенность пункта назначения сбила, видно, мой закон надобности с толку.
Или он таки исчерпался на заклинивании внештатника.
Или не сработал ввиду наличия у меня обычных способов достичь желаемого. В смысле, ног.
Или отцы-архангелы вновь поверили в мою неутомимость и целеустремленность.
И правильно сделали. Сосредоточившись только на махине здания, я вдруг заметил, что на нем постепенно стали детали прорисовываться.
Однотонная темная глыба расплылась пятнами различных оттенков серого.
Более светлые пятна приобрели ровные прямоугольные очертания.
В некоторых местах просматривались только эти очертания, словно в однородной массе прорезанные.
И масса эта между ними скоро перестала быть однородной: в ней появились мелкие пятна неровной формы, словно следы эрозии на когда-то гладкой поверхности.
Но сколько я ни вглядывался, я не видел никаких обнадеживающих прямоугольных очертаний внизу здания, у земли. Даже подойдя вплотную к нему. Стена его была изъедена временем: покрыта выбоинами и исчерчена трещинами. Окна располагались существенно выше, чем у нас, и были настолько покрыты пылью, что в некоторых местах только угадывались на фоне стены.
У меня мелькнула мысль, что мы все же лучше умеем за порядком у себя в доме следить — у нас только дверь не смазана.
Но здесь двери вообще не было!
Ошибиться я не мог — отправляясь в путь, я очень внимательно головой во все стороны вертел, и ничего, кроме этой развалины, даже в самом далеком далеко
