Книга Систематическое богословие - Луи Беркхоф

Джон Уэсли не просто проводил различие между оправданием и освящением, но фактически разделял их и говорил об освящении как о втором даре благодати, следующим за первым, то есть за оправданием верой, по истечении более или менее продолжительного периода времени. Хотя он тоже говорил об освящении как о процессе, но все-таки утверждал, что верующему следует молиться о полном мгновенном освящении посредством отдельного действия Божьего и искать его. Позже, под влиянием рационализма и морализаторской филосфии Канта, освящение перестало рассматриваться как сверхъестественное дело Духа Святого в обновлении грешников и было низведено до уровня естественно нравственного развития человека. Шлейермахер понимал освящение как все возрастающее владычество богосознания в нас над чувственным, нравственно ущербным миросознанием. А для Ричля освящение заключалось в нравственном совершенстве христианской жизни, которого мы достигаем, исполняя свое призвание в Царстве Божьем. Для большинства современных либеральных богословов освящение заключается во все большем искуплении низшего «я» человека путем усиления власти его высшего «я». Искупление посредством нраственного развития — один из лозунгов современности, освящение полностью сводится к нравственному совершенствованию.

В. Библейское понятие святости и освящения

1. В Ветхом Завете. В Писании качество святости приписывается прежде всего Богу и указывает, главным образом, на Его недосягаемость. Эта недосягаемость проистекает из того, что Бог есть Бог и потому Он полностью отличен от творения. Святость в этом смысле не просто одно из качеств Бога. Она, скорее, есть нечто, что приписывается всему, что есть в Боге. Он свят в Своей благодати, а также в Своей праведности, в Своей любви, а также во Своем гневе. Строго говоря, святость становится качеством только в последующем этическом смысле слова. Этический смысл термина развился из понимания святости как величия. Отправной точкой для такого развития послужила идея, что греховное существо сильнее осознает Божье величие, чем существо безгрешное. Грешник осознает свою нечистоту на фоне величественной Божьей чистоты (см. Ис. 6). Рудольф Отто говорит, что первоначально святое имело значение чего-то нуминозного, таинственного и предлагает называть характерную реакцию на святость «ощущением своей тварности, тваросознанием», сведением себя к ничтожеству. В производном же этическом смысле он полагает, что реакция на святость есть «чувство абсолютной профанности». Так была развита идея святости как необычайной чистоты, как этической возвышенности. Эта чистота — деятельный импульс в Боге, который отстаивает себя и свое достоинство. Так объясняется тот факт, что святость в Писании представлена также как свет Божьей славы, обращенный в поглощающий огонь (Ис. 5:24; 10:17; 33:14–15). На фоне святости Бога человек чувствует, что он не просто ничтожно мал, но совершенно нечист и грешен и как таковой навлекает на себя Божий гнев. Бог являл Свою святость в Ветхом Завете по-разному. Он это делал в суровых судах над врагами Израиля (Исх. 15:11–12). Он делал это, отделив для себя народ, который Он взял из мира (Исх. 19:4–6; Иез. 20:39–44). Взяв этот народ из нечистого и безбожного мира, Он осудил мир и его греховность. Более того, Он не раз являл святость, щадя Свой неверный народ, потому что не хотел, чтобы нечестивый мир радовался тому, что мог бы считать крахом Его дела (Ос. 11:9).

В производном смысле святость также переносится на предметы и людей, поставленных в особые отношения с Богом. Земля Ханаана, город Иерусалим, храмовая гора, скиния и храм, субботы и торжественные праздники Израиля — они все называются святыми, поскольку посвящены Богу и помещены в пределах сияния Его величественной святости. Подобным образом пророки, левиты и священники называются святыми как люди, которые были поставлены на особое служение Господу. В Израиле были свои святые места, святые времена, святые обряды и святые люди. Однако здесь еще нет этической идеи святости. Человек мог быть святым, но при этом полностью лишенным в сердце благодати Божьей. В ветхозаветную эпоху, как и в новую, этическая чистота проистекает из обновляющего и освящающего влияния Святого Духа. Однако следует помнить, что даже там, где концепции святости придается духовный смысл, она всегда выражает идею отношения. Понятие святости никогда не тождественно понятию нравственной добродетельности, рассматриваемой самой по себе, а всегда отражает идею этического совершенства, рассматриваемого в его отношении к Богу.

2. В Новом Завете. Переходя от Ветхого Завета к Новому, мы замечаем поразительное отличие. Если в Ветхом Завете нет такого качества Бога, которое могло бы соперничать по важности с качеством святости, то в Новом Завете святость редко приписывается Богу. Кроме немногих цитат из Ветхого Завета, это делается только в книгах Иоанна (Ин. 17:11; 1 Ин. 2:20; Откр. 6:10). По всей вероятности, объяснение этого кроется в том факте, что в Новом Завете святость выступает как особая характеристика Духа Божьего, который освящает верующих, ставит их на служение и ведет к вечной жизни (2 Фес. 2:13; Тит. 3:5). Слово «хагиос» (греч. ‘святой’) употребляется в отношении Духа Божьго около ста раз. Однако понимание святости и освящения в Новом Завете ничем не отличается от их понимания в Ветхом Завете. И в первом, и во втором святость приписывается человеку в производном смысле. Как в одном, так и в другом этическая святость не просто нравственная добродетельность, а освящение не просто нравстенное совершенствование. Сегодня часто смешивают естественную нравственноть и святость и учат спасению посредством нравственного развития. Человек может продемонстрировать видимые моральные улучшения, но при этом процесс освящения в нем мог никогда так и не начаться. Библия призывает к нравственному совершенствованию не самому по себе, а по отношению к Богу, ради Бога и для служения Богу. Она призывает к освящению. Именно в этом пункте современная проповедь этики вводит нас в заблуждение — ей можно противодействовать провозглашением истинного учения об освящении. Освящение можно определить как благодатное и постоянное действие Святого Духа, которым Он избавляет оправданного грешника от греховного осквернения, обновляет всю его природу по образу Божьему и делает его способным творить добрые дела.

Г. Сущность освящения

1. Освящение есть сверхъестественное дело Бога. Некоторые ошибочно полагают, что освящение заключается просто в выявлении новой жизни (привитой душе возрождением) путем убеждения и мотивирования воли. Но это не так. По своей сущности освящение есть, главным образом, действие Бога в душе, в результате которого укрепляется и все больше проявляется стремление к святости, рожденное в возрождении. Освящение — по сути дело Божье, но поскольку он осуществляет его при помощи определенных средств, человек может и должен сотрудничать с Богом, правильно используя эти средства. Писание разными способами ясно показывает сверхъестественный характер освящения. Оно описывает его как дело Божье (1 Фес. 5:23; Евр. 13:20–21), как плод союза жизни с Иисусом Христом (Ин. 15:4; Гал. 2:20; 4:19), как дело, которое совершается в человеке изнутри и которое по этой причине не может быть делом человеческим (Еф. 3:16; Кол. 1:11). Писание также называет проявление освящения в христианских добродетелях делом Духа (Гал. 5:22). Освящение не следует представлять как естественный процесс духовного развития человека и низводить до уровня человеческого достижения, как это делают многие современные либеральные богословы.

2. Освящение состоит из двух частей. Писание говорит о двух частях освящения.

a. Умерщвление ветхого человека, тела греховного. Эти библейские слова означают то действие Божье, посредством которого постепенно удаляются осквернение и тление человеческой природы, являющиеся результатом греха. Оно часто представляется в Библии как распятие ветхого человека и потому связано со смертью Христа на кресте. Ветхий человек — это человеческая природа, управляемая грехом (Рим. 6:6; Гал. 5:24). В Гал. 5 Павел противопоставляет дела плоти и дела Духа, а затем говорит: «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями». Это означает,