Примечание: Совсем не юные философы…
Впрочем, раз уж у нас возникли такие сложности сопределением понятия «понятие», то почему бы нам не обратиться с этим вопросомк господам-философам? Пусть они быстренько объяснят нам, что к чему, и особеннопро эти загадочные «сущностные признаки». В конце концов, «понятия» — это же ихконек! План хороший, но должен вас заверить, что на этом пути нас ждетвеличайшее из всех возможных разочарований.
Помните замечательного древнегреческого философа Диогена?Того самого, что жил в бочке, воображал себя собакой и прославился своей,ставшей уже крылатой фразой, сказанной солнцеподобному царю Александру:«Отойди, ты загораживаешь мне солнце!» Диоген жил, кстати сказать, в одно времяи в одном городе с другим великим философом — Платоном. Тем самым, которого всемы знаем по выражению «платоническая любовь» и который прославился своейтеорией идей (впрочем, об этом знают уже далеко не все).
Платон с Диогеном дружили, как кошка с собакой. Диогенпостоянно критиковал Платона за его «абстрактные идеи», а Платон Диогена — заего «собачью жизнь» и желание все свести к банальной физиологии. Обо всем этомможно прочитать в книгах по философии. Но психолога заинтересует в этомбесконечном споре не столкновение философских позиций — кинизма и идеализма, ато, как эти замечательные мыслители управлялись с понятиями.
Пусть наставник заставляет ученика как бы просеивать черезсито все, что он ему преподносит, и пусть ничего не вдалбливает ему в голову,опираясь на свой авторитет и влияние.
Мишель Монтень
Начнем с небольшого примера. Платон говорил о том, чегонельзя проверить на опыте, то есть об абстракциях. Диоген же требовал«достоверности», то есть проверяемости суждений. Если оного не обнаруживалось,философ приходил в ярость. Платон пытался определить сущностные признаки техили иных понятий (эти самые «идеи») и употреблял, соответственно, такие слова,как «стольность» (сущность «стола») и «чашность» (сущность «чашки»), но Диогеннеизменно ему возражал: «Что касается меня, то стол и чашу, Платон, я вижу, авот стольность и чашность — нет». Впрочем, и Платон оказался не промах, парируяэту реплику Диогена такими словами: «Здесь нет ничего мудреного, Диоген. У тебяесть глаза, которыми ты можешь увидеть и стол, и чашу, а вот ума, чтобы увидетьстольность или чашность, тебе не хватает».
На этом примере мы видим, что Платон — «взрослый», а Диоген— «ребенок». Платон способен подняться над частностями и увидеть суть —главное. Диоген, напротив, предлагает нам конкретное, примитивное, детскоесуждение. Кажется, это подтверждается и такой историей… Однажды Диогенпрогуливался по Афинам и на ходу ел сушеные фиги. Тут он повстречал Платона.«Можешь взять», — предложил ему Диоген. Платон взял и съел. «Можешь взять,сказал я, а не съесть», — рассердился Диоген. Банальная ситуация — и вместес тем глубокий философский спор о понятиях. С одной стороны, Диогендемонстрирует нам ту же примитивную конкретность суждений, что и прежде, ноесли посмотреть на это с другой стороны, он требует от Платона научнойстрогости: «взять» и «съесть» — это не одно и то же. У Платона понятия«плавают», у Диогена — это жесткая опора мысли и действия. Теперь Платон —«ребенок», а Диоген — «взрослый».
Лишившись по какой-то причине своего превосходства наддетьми, мы по той же причине уже не можем обрести его вновь.
Жан де Лабрюйер
И, наконец, потрясающая история про понятие «человек».Байка, которая вошла в анналы истории философии. Ее завязка — это определение,которое Платон дал «человеку». Определение по определению должно указывать наглавный, сущностный признак определяемого объекта. Но что же сделал Платон? Онсказал, что человек — это животное с двумя ногами и без перьев. Надо признать,что этим определением он вызвал всеобщее одобрение. В общем, всем понравилось,но, разумеется, не Диогену. Хотя, казалось бы… На следующий же день Диогенперекинул через ограду академии Платона ощипанного петуха и крикнул: «Вотчеловек Платона!» Действительно — на двух ногах и без перьев. Платону ничего неоставалось, как, не без иронии, прибавить к своему определению: «И кроме того,с плоскими ногтями».
Вот такое описательное определение — «Человек — это животноена двух ногах, но без перьев и с плоскими ногтями» — это очень хорошееопределение для школьника. Масса признаков, все осмысленные, характерные, не вбровь, а в глаз, но не сущностные. Они говорят об отличии вещей друг от друга,но не об их уникальности. К десяти годам ребенок осилит только такие — сложныеописательные — определения. И будет уже в состоянии, кстати сказать, писать наконтрольных работах изложения, а не одни только диктанты.
Когда же Диоген среди бела дня ходил по людным афинскимулицам с зажженным фонарем и кричал: «Ищу человека!», он говорил как раз осущностном признаке — о «человечностности» (сущности «человека»). И когда нашребенок поймет, что за внешними признаками стоит еще и сущность, что-топринципиальное и особенное, создающее уникальность того, с чем мы имеем дело,он станет почти взрослым. Это случится годам к четырнадцати-пятнадцати. И онуже будет способен писать прекрасные сочинения, высказывая в них своесобственное отношение к вещам и событиям. Если, конечно, наш педагогическийталант его к этому сподвигнет.
Разговоры о главном…
Так объяснять или не объяснять ребенку высшую математикучеловеческих отношений? И если объяснять, то как и с какого момента? Сейчасответим на этот вопрос, но для начала представьте себе, пожалуйста, ужасноумного академика, который весь живет в мире каких-то своих «пароксизмальныхинтерференции» и «имплицитных гравитаций». И этот академик рассказывает вамчто-то о своей теории вот прямо в этих самых загадочных определениях. Как выбудете себя чувствовать? Будет ли вам приятно, комфортно в такой компании? Аглавное, как, по вашему ощущению, этот человек к вам относится? Уважает ли онвас, дорожит ли он вами? Важно ли ему, как вы себя чувствуете и что думаете?Есть у меня большое подозрение, что в такой ситуации вы достаточно быстропочувствуете себя идиотом, а этого академика так же быстро начнете ненавидеть.Ненавидеть за то, что он вас заставляет себя этим идиотом чувствовать.
Почему же вы думаете, что ребенок будет пребывать в полномвосторге, когда вы объясняете ему то, что для него то же самое, что для вас этасамая академическая пароксизмальная интерференция? Нет, не будет он пребывать ввосторге, и о вас он мнения будет не слишком распрекрасного. Взрослый можетпозволить себе быть занудой, но он должен быть понятным занудой. Когда же онначинает декламировать абстрактные теории человеческих отношений, а ребенокпока способен понять что-либо лишь на примере конкретных и актуальных для негожизненных ситуаций, то складывается неприятная ситуация, и неприятная», преждевсего, для самого родителя.
Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которыеони сами им привили.
Фридрих Шиллер
Важно наблюдать за собственными детьми и пытаться правильноинтерпретировать их поведение. Если в такой ситуации ребенок хмурит брови,отворачивается, пытается переключиться на что-то другое, это вовсе не значит,что он «не согласен» с родителем. Вполне возможно, что он просто не понимаетвсех предлагаемых ему теоретических нагромождений. Они для него «просторугань», и ничего больше. Единственное, что ему точно понятно в ситуации«показательного отчитывания», — это то, что родитель недоволен. И потомувполне естественно, что ребенок «несогласен», только он не согласен не стеорией, а с тем, что родитель вдруг дал «свечку» по непонятным ему — ребенку —причинам. Вот он и хочет куда-нибудь отползти, дождаться, пока буря уляжется.
