8 февраля Жубер отправил записку главнокомандующим Бомбардировочного и Истребительного Командований, перечисляя основания для своих выводов и описывая предполагаемые действия своих сил. Рутинное патрулирование над выходом из гавани Бреста, которое регулярно проводилось последние 7 месяцев, и теперь осуществлялось от рассвета до заката. В темное время суток выставлялись еще 2 линии патрулей: между Уэссаном и Иль Бреа, а также между Гавром и устьем Соммы. Ночные противолодочные патрули в Бискайском заливе перекрывали возможные пути движения германских кораблей и таким образом дополняли патрульные линии. «Бофорты» в Сент—Эвале и на острове Торни отвечали за ночные атаки в Ла Манше. «Бофорты» из Льючерса должны были атаковать противника днем в Северном море, если ночная атака в Ла Манше не принесет успеха. Этот план следовало увязать с планами Истребительного и Бомбардировочного Командований и с атакой «Суордфишей».
9 февраля Жубер отменил все увольнения экипажам «Бофортов», отменил погрузку на транспорты 6 опытных экипажей 22–й эскадрильи. Это было явным предупреждением всем остальным экипажам о готовящейся операции. Однако по соображениям секретности никто этого «не заметил».
10 февраля Жубер приказал «Бофортам» из Льючерса перелететь на юг в Норт Коутс, взяв весь риск на себя. Они больше не могли караулить «Тирпиц», зато могли гораздо раньше нанести удар по вышедшим из Бреста кораблям. Жубер рискнул свалить все яйца в одну корзину. Но в Норт Коутсе шел снег, и вылет эскадрильи из Льючерса был задержан.
Бомбардировочное Командование отдало приказ всем своим самолетам находиться в готовности к нанесению удара в любой день. В результате были отменены все полеты, как тренировочные, так и боевые, кроме налетов на Брест. Но такое состояние не могло тянуться до бесконечности, и 10 февраля Командование приказало 100 самолетам находиться в 2–часовой готовности, а остальные должны были стартовать как можно быстрее. Конечно, Бомбардировочное Командование ожидало, что его вовремя известят о выходе кораблей и времени атаки.
Тем временем окончательно были отработаны немецкие планы прорыва. За организацию воздушного прикрытия отвечал известный ас Адольф Галланд. Он имел в своем распоряжении 280 самолетов, в основном Ме–109 и Fw–190, а также около 30 Ме–110. Большинство этих самолетов базировалось на аэродромах вокруг Ла Туке, но были и вспомогательные точки возле Кана и Амстердама. Истребители из Ла Туке, которые выходили из боя позже 15.00, должны были лететь в Амстердам, сесть там, заправиться и как можно быстрее вернуться к эскадре. На протяжении всего маршрута как минимум 16, максимум 32 истребителя должны были патрулировать над эскадрой. Но при проходе проливов это число значительно увеличивалось. Распространялись слухи о проводке большого конвоя, и германские пилоты не знали, по какой причине поднялся переполох.
Германские метеорологи предсказали, что 12 февраля погода над Ла Маншем в утренние часы будет быстро ухудшаться. Все было готово к операции «Церберус».
Сразу после наступления темноты 11 февраля 7 эсминцев построились на выходе из гавани Бреста, чтобы прикрыть тяжелые корабли. Сразу после 20.00 «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген» покинули свои якорные стоянки и начали выползать из гавани. Но едва корабли начали двигаться, прозвучала воздушная тревога. Застигнутые врасплох корабли поспешно вернулись на свои стоянки. Когда над портом показались 12 «Веллингтонов» и 8 «Стирлингов» Бомбардировочного Командования, он был. тих и спокоен, как всегда.
Самолеты сбросили свои бомбы, как обычно не причинив никакого вреда кораблям. Летчики передали, что в Бресте ничего не изменилось, и улетели. Но как только они показали хвосты, гавань снова проснулась. Корабли построились на внешнем рейде Бреста в 22.45, хотя теперь они отставали от графика. Если бы Бомбардировочное Командование выполнило налет на полчаса позже, тревога поднялась бы немедленно.
Немцы планировали добиться внезапности, выйдя из Бреста под покровом темноты, однако они не приняли в расчет плотную сеть патрулей, которую развернуло Бомбардировочное Командование. Когда эскадра строилась на внешнем рейде, в район патрулирования «Стоппер» прилетел «Хадсон». Название «Стоппер» англичане прилепили к выходному фарватеру гавани Бреста. Ночью над ним патрулировали по очереди 4 самолета. Ночь была совершенно темной, однако «Хадсон» имел радар обнаружения надводных целей.
К несчастью, «Хадсон» уже достиг юго—восточного конца патрульной линии и теперь летел на юго—запад. Он не обнаружил германские корабли. Теперь только сменяющий его самолет мог засечь немцев. Сравнивая курсы второго «Хадсона» и германской эскадры, мы увидим, что самолет пролетел в 9 милях от эскадры. Увы, но радар ничего не обнаружил.
Германские корабли выскользнули, как джинн из бутылки. Однако им еще предстояло пересечь вторую линию патрулей возле Уэссана. И опять вмешался злой рок, принявший обличье поломки радара патрульного самолета. Он вернулся на базу. Замену ему не прислали, отчасти потому, что не хватало самолетов, отчасти потому, что патруль над «Стоппером» ничего не засек. Оставалась еще третья линия патрулей в районе побережья Суссекса.
И снова вмешалась неудача. Из—за угрозы тумана самолет был спешно отозван на базу. Если бы он патрулировал до рассвета, он обнаружил бы немцев.
На рассвете были подняты самолеты Истребительного Командования. Однако они не выполняли разведку южнее устья Соммы. Поэтому почти 12 часов германская эскадра двигалась по Ла Маншу никем не замеченная. В течение этого времени экипажи «Бофортов» спали. Когда наступило утро, они вернулись к обычным занятиям. Один самолет вылетел из Сент—Эваля для рутинного патрулирования на Бискайским заливом. Германские корабли прошли мимо Сент—Эваля в полночь и сейчас были уже очень далеко. Остальные самолеты в Сент—Эвале выполняли тренировочные полеты. В Льючерсе 3 экипажа ожидали разрешения на вылет для патрулирования в своем районе. Ударная группа находилась в готовности. В штабе на стене болтался график учебных вылетов. На острове Торни только 4 самолета из 7 были вооружены торпедами, остальные погрузили бомбы.
Экипажи «Бофортов» после отмены увольнений испытывали некоторое напряжение. Однако им до сих пор никто ничего не сказал о важности момента. Эти люди испытывали сильнейшее нервное напряжение в течение многих недель. Присутствие 3 крупных кораблей в Бресте и «Тирпица» в Тронхейме в конце концов утомило их. В любом человеке гнездится страх, что его отправят в полет, вроде того, что завершился отважной гибелью Кэмпбелла. Летчики знали, что в случае выхода кораблей они должны нанести первый удар. Однако они могли лишь смутно догадываться, что именно их ожидает. Отсутствие 22–й эскадрильи лишило ударные силы своей элиты. Остальные эскадрильи были не подготовлены к решению задачи, требовавшей длительных тренировок и большого опыта.
Экипажи 42–й эскадрильи в Льючерсе знали, что их перебрасывают в Норт Коутс, но не знали, зачем. А на слухи они обратили не больше внимания, чем все остальные летчики. Вечером 11 февраля им было приказано получить теплое обмундирование. Изголодавшиеся по новостям люди истолковали этот как признак перевода эскадрильи в Исландию или еще куда похуже. Рано утром все экипажи были вызваны в комнату предполетного инструктажа. Там им сообщили, что полетят они на юг. В Норт Коутсе по—прежнему шел снег, и Жубер решил перевести эскадрилью на аэродром в Норфолке.
