скажем. Я представляю, как будет переживать честная женщина, ведь ей придется врать, а она этого делать не любит.
— А кто любит?
На телефоне высветилось сообщение: «Есть нельзя!»
— Тьфу на тебя! — сказала ему в сердцах Вероника.
А потом зазвонил телефон. Глеб! Но вместо знакомого голоса друга она услышала щебетанье какой-то женщины, долетевшее даже до Лериных ушей.
— Чирик, тра-та-та… Глеб Мурлыкин, номер в последних звонках…
— Где?! — только и спросила Вероника и нажала отбой. — Собирайся, поехали! — это она уже сказала Лере, и через минуту подруги мчались в госпиталь МВД.
Как рассказала медсестра, Глеба нашел сторож санатория в каких-то зарослях на берегу Минского моря. Майор лежал с красным, обожженным крапивой, лицом и огромной шишкой на лбу. При этом голову он закрывал обеими руками, как учат курсантов на маневрах.
Теперь Глеб отдыхал в светлой палате с пластырем на лбу в форме медицинского креста и невнятно о чем-то говорил — бредил, наверное. Вероника старалась не думать о том, что могло произойти с любимым. Отважная в других делах, женщина панически боялась медучреждений и скрывалась от врачей, если ей прописывали уколы.
Получив наказ не занимать больного долгими разговорами, подруги подошли к кровати майора. Он все же не бредил, как они подумали раньше, а говорил по телефону с каким-то сослуживцем. Увидев вошедших, быстро отключился.
— Тебя… где так? — спросила Вероника, старательно отводя взгляд от белого креста на его лбу. — Зачем ты ездил в санаторий? Кто тебя шарахнул?
— Да ничего страшного, просто неудачно упал.
— Не рассказывай мне сказок, хоть они у тебя и хорошо получаются! Ты зачем один поехал?! — Вероника очень злилась и боялась одновременно.
Глеба кто-то сильно ударил по голове, за что и почему — непонятно. Но только глупец не догадался бы, что он ездил в санаторий на поиски информации. Кто-то шел за ним по пятам, подстерег в чаще и остановил на начальном этапе разведки. Значит, майор оказался на верном пути!
Вероника в красках расписала Глебу придуманный подругами план, который был не только не одобрен, а и вовсе запрещен майором как вредный и опасный. Только Глеб был совершенно уверен, что авантюристки все равно поступят по-своему, поэтому после их ухода кому-то звонил, давая наставления…
Ложь во благо
Когда Анечка узнала, что предлагает Лера, у нее сделалось сложное лицо — врать она не умела (или думала, что не умеет).
— Послушай, там, в этой больнице, есть много интересных мужчин, — аккуратно вставила реплику Лера.
— Ты наполеонов имеешь в виду? Или алкоголиков? Мне вот только психически больных и не хватало! Спасибо!
— Да лааадно, у тебя в коллекции их достаточно, стоит только присмотреться! Если хочешь, давай вспомним этого… Гуся! У которого домашнее хозяйство, и который обещал тебе золотые горы. Он что, нормальный? Или турка, который предлагал секс по скайпу! Или…
— Ну, все, все… я сдаюсь! Ох, бедные мои мозги!
Тут они обе засмеялись, вспомнив историю о мозгах, которую знали и пересказывали друг другу все их общие знакомые.
У Анечки дома жили кот Тимофей и овчарка Адель. Первый любил человеческую еду со стола, вторая обожала свиное легкое, и хозяйке приходилось выискивать его во всех магазинах. А у коллеги (кандидата наук, между прочим) Милы Морозовой тоже жили кот и собака, которая очень любила говяжьи мозги.
В один из дней Анечка уснула в метро, а на конечной станции увидела рекламу нового супермаркета. Не теряя времени, отправилась в магазин и обнаружила в продаже легкое и говяжьи мозги.
Незамедлительно Анечка позвонила Морозовой.
— Милочка, здесь есть мозги, тебе взять? — спросила она. На том конце ответили утвердительно. Тогда она набрала побольше субпродуктов и с чувством выполненного долга поехала домой.
На следующий день в институте все готовились к важному совещанию. Запиликал телефон.
— Ну что, привезла? — спросила Морозова, кабинет которой находился в другом конце здания.
— Да, конечно, — сказала Анечка. Но тут представила, как идет в зал совещаний с тяжелым пакетом. — Милочка, можно я на совещание твои мозги брать не буду?
В отделе наступила полная тишина. Стоит ли говорить, что коллеги на Анечку потом еще долго косились.
Лера смеялась, вспоминая мозги, легкие и совещание.
— Мозги у тебя, кстати, что надо! Спасибо, что согласилась.
— На что? — подозрительно покосилась подруга.
— Ну, ты же пойдешь в психологический диспансер? Да?
— А если она набросится на меня, ваша Анна? Ой, что-то вы придумали непонятное, — забеспокоилась она.
— Нужно как-то внушить ей, что ты — ее двоюродная сестра!
— Ничего себе. Прихожу я к незнакомому сумасшедшему человеку… Как можно?! Я женщина воспитанная, хоть некоторое время и жила в провинции!.. Нет, так соврать я не могу!
— Анечка, это ложь во благо! Она нужна для того, чтобы помочь несчастному человеку.
— Господи, что мы такое делаем?! — опять обуяла Анечку совесть. — А потом? Я приду туда, поговорю с ней, дальше что?
— Ты поинтересуешься у медсестер, какими препаратами ее лечат, и спросишь, не нужно ли еще закупить этих лекарств. У тебя, мол, денег много, и ты готова приобрести сколько угодно медпрепаратов для любимой сестренки. Двоюродной…
— Понятно. Что ничего не понятно…
— Кстати, в этом заведении не только больные, там же еще и доктора есть, психотерапевты. Мужчины симпатичные, между прочим.
— Ты точно видела?
— Ну, конечно!
— Дорогая моя Лерочка! Я же сотрудник института психического здоровья, хоть и по совместительству. И я… ладно! Могу устроиться в диспансер работать, хотя бы на время!
Они живо обсуждали предстоящие действия, и никто уже не вспоминал, что врать нехорошо. Вероника расписала весь план действий, представляя их в лицах, как в театре. Как Анечка приходит к Серовой, какие вопросы задает, что та отвечает, и так далее. При всем своем авантюрном складе ума Вероника предложила логическую схему, способную принести реальный положительный результат. Хоть доля риска все же была.
Анечка ехала домой и размышляла о том, правильно
