прямо сейчас.
Оставив Элади разбираться с последствиями моей прогулки, я поспешила к Микелю. Мне нужно сблизиться с ним, и как можно скорее.
Глава 19
— Микель, я вернулась. Могу войти?
В предвкушении я замерла перед старой знакомой, которая вовсе не стала лучше с моего последнего прихода. Герцог Мограж что, экономит на дверях? Настоящий торговец, ничего не скажешь. Из комнаты раздались голоса, но, что насторожило меня, оба женских. Я переминаюсь с ноги на ногу и жду, когда мне соизволят если не открыть, то хотя бы ответить.
— Микель, либо ты мне отвечаешь, — я пару раз дергаю ручку. Дверь закрыта, — либо открываешь. Я могу стоять здесь весь день.
Со скрипом дверь открывается, и я вижу Нину, как всегда раздражающую, и другую служанку, что выглядит гораздо старше. Они кланяются мне и замирают, глядя в пол.
— И что вы делаете?
— Мы прибирали комнату, госпожа.
Я смотрю на женщину, что стояла рядом с Ниной. Не уверена, но разве стоит закрывать дверь при уборке? Я не разбиралась в их обязанностях, так что сказать наверняка не могла. Пока я думала о дальнейших действиях, за двумя служанками замаячила светлая голова.
— Госпожа! Вы пришли! Я так счастлив! — раскрасневшийся от переизбытка чувств Микель коротко улыбнулся и позвал меня в комнату. — Проходите! Я уже закончил уборку!
Замерев на месте, я смотрела на служанок. Обе молчали и продолжали сверлить глазами пол. Кажется, я догадываюсь, что тут происходит…
— Обе выйдите. Сейчас же, — они рысью двинулись к двери. — И, Нина, после я жду тебя для разговора.
Явно нервничая, она кивнула, почти пулей выскочив в коридор. Вторая вышла следом и прикрыла дверь. Сбросив с себя раздражение, я подошла к Микелю, который в нетерпении ерзал на кровати. В этот раз я приметила кучу цветных капель на столе. Творец никогда не спит, да?
— Смотри, что я принесла тебе. Здесь есть цвета, которые я ни разу и не видела.
— Разве такое возможно? Вы ведь уже взрослая.
Я не могла не усмехнуться. Присев рядом, я протянула коробку.
— Взрослая? Я? Нам с тобой еще взрослеть и взрослеть, Микель, — улыбнувшись, я потрясла коробкой. — Прими мой подарок. Хочу, чтобы ты порадовался.
С поалевшим лицом и горящими глазами, мальчишка обхватил яркую коробку. Но сразу нахмурился и, придвинувшись ближе, посмотрел на бинт.
— Что… что случилось? Вы поранились? — перебирая ладонью, он задел бинт, но вмиг отвел от него пальцы. — Выглядит очень больно. Вы ведь снова не заболеете?
— Не должна. Все не так плохо, — поставив краски на кровать, я морщусь и потираю ладонь. — Хотя… немного побаливает. Буду надеяться, что рана заживет.
Микель взволнованно сжал колени и уставился на бинт. Когда его утомили мои причитания, он серьезно посмотрел мне в глаза.
— Как я могу помочь?
Что за доверчивый ребенок. Я сделала вид, что задумалась над вопросом, а затем щелкнула пальцами.
— Нарисуй мне что-нибудь. Что захочешь. Я буду рада любому рисунку.
— Но!.. Я не знаю! И я не очень хорошо рисую! — я покосилась на настенные рисунки. И правда не очень, но это дело практики. — Вам не понравится! Может, хотите что-нибудь другое? У меня есть деревянная лошадка…
Ну-ну. Я не настолько опустилась, чтобы забирать у детей единственных деревянных лошадок. Сразу понятно, какого ты обо мне мнения, Микель.
— Оставь лошадку себе. А мне, — осторожным движением сжимаю маленькую ладонь. Он не вздрогнул, и я приняла это за успех, — очень хочется получить твой рисунок. Пожалуйста. Я украшу им свою комнату.
Пораженный, Микель широко раскрыл глаза и поджал губы. Напоминал совенка, который встретился со змеей. Я мягко погладила его по руке и улыбнулась.
— Так что же? Облегчишь боль своей сестры? — я перевела взгляд на перевязанную ладонь. — Или мне придется звать лекаря?
— Нарисую! — вскрикнув, ребенок охватывает здоровую ладонь двумя руками и крепко сжимает. — Я буду очень стараться! Чтобы, — набирая воздуха, он продолжает, — чтобы вам захотелось украсить им комнату.
Чистая победа. Я смеюсь и, потрепав юного творца по голове, наблюдаю за тем, как он в спешке разбирает краски. Пока он расставляет их в только ему известном порядке, я осматриваю его комнату, поражаясь такой обыденной обстановке.
— Твой рисунок будет самым красивым для меня, Микель, — мой взгляд падает на покрасневшие уши. — Это я знаю точно.
Глава 20
После того, как Микель начал активно работать над своим «шедевром», я оставила его и, в сопровождении молчаливой няньки-надоеды, вернулась к себе. Стоило нам дойти, как я задумалась о направлении разговора. У меня были подозрения, и я хотела их проверить. Очевидно, что по доброй воле она не признается, но можно либо надавить на нее, либо сделать покорный вид и отпустить. Присаживаясь на диван, я снова почувствовала боль в ладони. Если рисунок Микеля и правда поможет, я уверую в его геройские способности, и никто не сможет меня переубедить.
Решив, что начинать с плохого не вариант, киваю на кресло справа от меня. Нина присаживается, напряженная и недоверчивая.
— Нина, ты понимаешь, зачем я тебя позвала? — она отрицательно мотает головой, но я игнорирую этот жест. Мне нужно, чтобы она говорила со мной. И я заставлю ее это сделать. — Если ты признаешься сразу, мы можем мирно разрешить эту ситуацию.
Ненадолго ее хватило — вскинув голову, она с возмущением смотрит на меня.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, госпожа! Я всего лишь выполняю свои обязанности по воспитанию Микеля.
Вот и крючок. Язык так часто подводит, когда за ним не следишь.
— И это одна из причин, почему ты здесь. Неужели тебе позволено называть своего господина по имени? — по пятнам, скачущим по ее лицу, я понимаю, что такого права у нее нет. — Хорошо, возможно, брат сам разрешил тебе. Тогда я ни в чем не обвиняю тебя, — она облегченно выдыхает, а я злорадно продолжаю. — Однако, полагаю, и своего
