год. Мне тридцать пять лет, но я всего месяц назад получил права, а сегодня наконец-то осуществил свою мечту — забрал свой желтенький «Москвич 412», похожий на цыпленка. Пять тысяч рублей! Шутка ли? Почти три года я вкалывал, не разгибаясь, чтобы собрать эти деньги. Не купил себе ни одной новой пары ботинок и штанов. Про пальто и плащ вообще молчу — донашивал то, что осталось еще со студенчества.
Зарплаты обычного советского инженера, конечно же, не хватило бы, чтобы отложить такую сумму. Поэтому я хватался за любую подработку: строил дачи, красил заборы, чинил электрику на дому по частным вызовам. Даже джинсы научился неплохо варить. А что, ничего сложного! Покупаешь обычные, гладкие, однотонные, варишь с хлоркой или «Белизной» — и вот, на выходе — модная «варенка», плюс один новый модник во дворе и тридцать рублей навара у меня в кармане. Правда, потом квартиру целый день нужно проветривать. Но зато хороший приработок! Молодежь, кто при деньгах, расхватывала «варенку» мигом. А кто не при деньгах, варят сами.
Эх, зря я во время Олимпиады в восьмидесятом отказался фарцевать — однокурсники предлагали. Глядишь, может и скопил бы денег намного раньше. Молодой был, побоялся… Сынишке только год стукнул, так я побоялся, что упекут меня, как жена с ребенком одна будет? Да чего уж теперь!
Нет, конечно же, супруге и сынишке я ни в чем не отказывал, пока копил на машину, а вот на себе решил сэкономить. И, знаете, ничуть не пожалел. Долгие годы ожидания стоят этих счастливых радостных минут. Сынишка был несказанно рад, даже дал автомобилю прозвище — «Цыпа». Что ж, я только рад. Когда подрастет, сам получит права. Передам «Цыпу» ему в личное пользование, а себе куплю что-то поновее. Десять лет — для машины не возраст.
Жена, конечно, поворчала для вида: «Вот, теперь, как все мужики, по выходным будешь торчать в гараже, ковыряться в своей машине». Да чего в ней ковыряться? Новая же. И гаража у нас пока нет. Крошечная «хрущоба». Вот у соседа Палыча есть «Москвич» послевоенных лет, копия немецкой машины «Опель Олимпия». В этой развалюхе действительно надо ковыряться. Она едет, только если ее хорошенько пнуть. Да Палычу уже и ездить особо не хочется — он почти круглогодично живет на даче, возвращаясь в Москву только на зиму. Ему в радость просто повозиться с автомобилем на пенсии, он же бывший механик. Чем еще заниматься на восьмом десятке? А у меня — новенькая машина, красивая, пахнущая свежим лаком. Только что с завода, и муха на ней не сидела. Езди и в ус не дуй, под ней ползать с инструментами не надо.
Стоял яркий солнечный день, настоящее бабье лето. Как-то слишком тепло для конца сентября, даже в рубашке чересчур жарко. Жена вот вообще летние платья обратно из шкафа достала (я этому только рад, она у меня — красотка), а сынишка снова шорты надел. Я чуть-чуть морщился от яркого света, смотрел вперед, на дорогу, напевал: «Прямой автострады тугая полоска…» и иногда подмигивал в зеркало сынишке, который сидел сзади и по слогам, медленно, но очень усердно читал «Бременских музыкантов». Да, надо было взять солнечные очки…
Я вырулил на шоссе и вдруг понял, что ощущаю себя немного странно. Нет, вроде все было как обычно: это я, Сергей Коваленко, инженер в НИИ. А это — моя жена, Галочка, ткач на фабрике, и сынишка Андрей, который только-только пошел в первый класс. Мы едем на дачу, отметить с друзьям и родными покупку нового автомобиля и закончить все хлопоты по хозяйству. У меня все прекрасно, и жизнь моя сложилась так, как я хотел. Однако что-то все равно было не так: меня не покидало ощущение, что все происходящее вокруг — какое-то странное и отдаленное, как будто я смотрю на себя со стороны. Будто бы я находился в чужом теле, которое управляло автомобилем на автопилоте. Каждое движение казалось не столько моим желанием, сколько механической реакцией на сигнал извне. А руки, лежащие на руле, были будто не моими руками.
Я снова поморщился от яркого света и прикрыл глаза левой ладонью, сделав козырек. Однако это не помогло. Вспышки света все не прекращались. Одна, другая, третья… Что происходит? Как будто кто специально хочет меня ослепить. Я понял, что постепенно теряю контроль над управлением, и крепче схватился обеими руками за руль.
Внезапно мой взгляд упал на молодого парня, который, слушая музыку в наушниках, переходил дорогу чуть впереди. Парень шел на зеленый свет, но, казалось, был погружен в собственный мир — он двигался в такт музыке, а его лицо было задумчивым и сосредоточенным. Яркие наушники выделялись на фоне дороги, создавая контраст с серыми асфальтовыми полосами. Больше на дороге никого не было. Впереди на асфальте я краем глаза увидел большое черное пятно. Откуда оно здесь? Я утопил педаль тормоза в пол, но она не слушались. Тело было совершенно чужим.
Вспышки света, не останавливаясь, били мне по глазам. Будто кто-то нарочно пускал солнечных зайчиков.
— Сергей! — вскрикнула вдруг жена. — Парень! Парень впереди!
— Пап! — закричал тоненький голос сзади. Андрейка подскочил на своем сиденье и от ужаса обхватил мать за плечи сзади.
Да вижу я! Хотя… совсем ослепнув от света, я потерял из виду парня впереди. Передние колеса автомобиля наехали на черное пятно, и внезапно автомобиль закрутило. Колеса потеряли сцепление с дорогой. И в этот момент все вдруг тоже стало крутиться, как в замедленной съемке. Чувство беспомощности стало особенно острым. Я осознал, что сейчас, в этот мгновенный миг, судьба парня буквально висит на волоске. Я пытался прокричать, предупредить, но почему-то не смог сказать ни слова. Горло будто зажали невидимые щипцы. Остановить, защитить, предупредить… Скорее!
Парень, не замечая опасности, продолжал двигаться, как будто бы весь мир остановился вокруг него. Он не смотрел по сторонам, явно думая о чем-то своем. Он не осознавал, что слева навстречу ему мчится автомобиль, в котором находятся три человека, испытывающие неимоверный страх и ужас от неизбежности того, что вот-вот сейчас произойдет…
* * *
— Вставай… — раздался над ухом знакомый, чуть насмешливый голос.
— Ммм… Что?
— Вставай, говорю! На пары опоздаем. — уже проснувшийся и одетый Валька тряс меня за плечо. — Пошли, говорю!
Ничего не понимая, я продрал глаза и снова уставился на свои руки. Обычные, некрупные ладони. Тонкие, слегка узловатые бледные пальцы юного парня. Ни шрама,
