Том через секунду касается моей спины, но ни один из них не смотрит на меня. Вместо этого они пялятся друг на друга, застыв в молчаливом обмене взглядами. Я подумываю о том, чтобы сказать что-нибудь, сделать выбор, с кем я хочу быть, а то такими темпами они рискуют выцарапать друг другу глаза и кажется не только их. Но как бы то ни было, я не могу заставить себя заговорить.
Кто-то окликает Тома, заставляя нас троих посмотреть на этого человека. Мой взгляд скользит по ее длинным ногам и подтянутому телу, затем переходит на обнадеживающее выражение ее лица без единого пятнышка.
От моего внимания не ускользает, и то, что я не смогла бы выглядеть настолько гламурно, как она сейчас, даже если бы попыталась. Она до смерти великолепна и одета как Харли Квинн. Конечно, одета громко сказано. Костюм идеальной девушки-пикапера. Я никогда не видела ее раньше, и мне бы хотелось, чтобы все так и оставалось.
Рука на моей спине исчезает, и я сразу же жалею, что слово "не в силах" означает именно это. Но я знала, что он уйдет. Мальчики всегда убегают, как только появляется что-то более блестящее.
Нет, это несправедливо. Пока я трачу все это время на ее осуждение, Том ждет, когда я приму решение, а я ничего не говорю.
Валентина в паре с садовником, а Мэддисон — с одним из качков из спортивного персонала. Дэниел сидит один на столе, покачивая ногами, но выглядит вполне довольным.
"Встаньте лицом к партнеру", — инструктирует Мэддисон.
Мы с Оскаром встаем и договариваемся о месте среди других тел. Невозможно избежать столкновения с окружающими нас людьми. Как, черт возьми, все здесь поместились? Это, должно быть, какой-то рекорд. Оскар стоит прямо перед двухъярусной кроватью, а я — напротив него, так что моя спина обращена к комнате.
"Вы уже знаете, как играть в "Мистер и миссис", не так ли?" — спрашивает она.
Ладно, игры для вечеринок. С этим я справлюсь.
"Но мы же хотим большего, верно?"
В ответ раздается хор "Да, черт возьми,!" и "Да, мэм!".
"Да. Мы будем голые, ребята!"
Игры секс-вечеринок. Да, похоже, это действительно происходит. Мне не обязательно оставаться.
Я могу просто уйти. Или подождать снаружи. И на секунду я думаю, что так и сделаю, но потом поднимаю глаза и вижу Оскара с его волосами цвета меда, точеной челюстью и голубыми глазами, сосредоточенными исключительно на мне, и я чувствую себя книгой, на которую он наткнулся в магазине. Я каким-то образом завлекла его своей обложкой; он пролистал аннотацию и сделал меня своей, и теперь мне остается только надеяться, что я оправдаю его ожидания. Он обещал заботиться обо мне, и я хочу дать ему возможность доказать это. Поэтому я остаюсь. Я хочу остаться. Пока что. Когда они начнут размахивать руками, я все переосмыслю.
"Я задам вопрос, и тот, кто ответит на него наиболее точно, получит от партнера предмет одежды".
Меня охватывает смесь страха и возбуждения. Челюсть Оскара пульсирует, он стискивает зубы.
" Если я спрашиваю "кто самый высокий из вас? то самый низкий человек в этой паре…"
Мэддисон делает паузу, ожидая, что мы начнем действовать.
Я встаю на цыпочки и берусь за верхнюю часть красной пуховой куртки Оскара. Мои руки скользят по его, пока я снимаю ее. Он наблюдает за мной с некой осторожностью, а пузырь тем временем снова окружает нас. Я тяжело сглатываю, когда меня осеняет, что, возможно, сейчас я увижу его всего. Хотя, думаю, вероятность того, что у меня случится сердечный приступ, гораздо выше, чем довести эту игру до конца. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что эта игра станет моей гибелью.
"Мы не обязаны играть", — говорит Оскар, пронзая меня взглядом.
"Ты хочешь?" Пожалуйста, не сомневайся.
Он колеблется, но потом слегка кивает.
"Мы всегда можем…"
"Я знаю свой предел".
Оборвала я его с притворной самоуверенностью. Я понятия не имею, каков мой предел, да и ему не нужно этого знать. Я вступила на неизведанную территорию, и будь я проклята, если сейчас спрыгну с корабля.
"Оби, ты следующий".
Мэддисон передает роль ведущего ему.
"Кто самый смешной?" — спрашивает он.
Оскар встает на колени и снимает с меня одну из туфель.
"Видишь? Ты настоящий фут фетишист".
Он улыбается.
"И обувь, и носки считаются за одно, ребята. Мы уже не в школе", — поясняет Оби.
Я помогаю Оскару, смещая равновесие, пока грубый ковер не царапает мои ноги.
"Кто лучший исполнитель?" — спрашивает новый голос.
Несмотря на мой протест, Оскар снимает с меня кожаную куртку. Хоть я никогда и не видела его выступления, но знаю, что он профессионально обучен и совершил огромное турне по Великобритании — очевидно, он лучше меня.
"Кто здесь находится дольше всех?"
Я снимаю с него обувь.
"Кто лучше справляется со своей работой?"
Я снимаю его джинсовую куртку.
"Кто самый извращенный?"
Я оглядываю его с ног до головы, а затем приглашаю раздеться.
"Почему ты так уверена?"
Его тон любопытен, но в то же время соблазнителен.
"Не знаю. Просто в тебе есть что-то, что кричит о об этом".
"То, что у меня есть фут-фетиш, еще не делает меня извращенцем…"
"Так у тебя есть фетиши?"
Он быстро смиряется и тянется к передней части моих джинсов.
"А у тебя какие секреты?"
Жужжание медленно расстегивающейся молнии заставляет моё сердце трепетать. Ослепленная своей смелостью, я шепчу ему на ухо свой ответ, когда он придвигается ближе, его большие пальцы проводят по коже моих бедер, слегка цепляясь за пояс моих брюк. Он прикусывает нижнюю губу, закрывает глаза и делает глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы стянуть тугую ткань с моей попы. Каждое нервное окончание оживает вслед за ним.
Черные стринги обнажают меня больше, чем мы оба были готовы, и когда он снова возвышается надо мной, я наслаждаюсь тем, как он безуспешно пытается выглядеть невозмутимым.
"Кто самый сексуальный?"
Я бью рукой по пуговицам на рубашке Оскара, пока он пытается снять с меня футболку.
"Не-а."
Я качаю головой.
Погодите, он считает меня сексуальной? Сексуальнее, чем он? Он должно быть шутит.
"Нет, ты не можешь просто…"
"Запрещаю", — тверже говорю я и тянусь вверх, чтобы стянуть ткань с его массивных плеч. Не пытаясь скрыть свой интерес, я изучаю его безупречно вылепленное тело и каждую крошечную веснушку, словно составляю карту своего собственного созвездия. Я даже не пытаюсь притвориться смущенной, что нахожусь в оцепенении, когда задается
