терпении, однако необъяснимый ужас накатывал на нее каждый раз с новой силой, когда она представляла их сношения. Во-первых, ей казалось, что все закончится ужасно уже потому, что тролль просто раздавит ее под своим телом. Во-вторых, Тери больше всего боялась размеров монстра, скрытых в штанах. Хотя ей не с чем сравнивать, но она логически понимала, что в половом плане они подходят друг другу так же «хорошо», как бревно к игольному ушку; девушка представляла их интимный акт как череду пыток, где тролль причиняет ей только боль и страдания. Это в разы хуже избиения. К тому же, если и переживет пытки, то перестанет относиться к себе по-прежнему, станет грешницей. Пусть не по своей воле, пусть другого выхода нет, но путь в Рай для нее будет закрыт.
Но когда Терисия начала впадать в полнейшее отчаяние, будто сам Бог сжалился над ней — девушка начала ощущать боли внизу живота, что говорило о скором начале месячных дней. «Я спасена!» — думала девушка радостно до самого возвращения тролля. Она тут же сообщила ему о грядущей проблеме, и, заметив смятение на его лице, предложила подходящее решение: девушка может спать опять в клетке, чтобы не пачкать его постель.
— Не пори чушь, — резко отрезал тролль. — Ты будешь спать на кровати.
— Но… — попыталась перечить девушка.
— Замолчи. Я не хочу обсуждать это, — перебил ее тролль, после чего достал из сундука ворох тряпок и кинул на половину постели Тери. Девушка начала их расстилать, забирая те, которые собиралась использовать в качестве нижнего белья. Позже она соорудила себе подобие многослойных панталонов, и была рада этому, ведь сейчас она как бы одета — сверху бинты, снизу самодельные штаны. И монстру придется хорошо потрудиться, чтобы снять нижние тряпки, а значит она защищена. Радостная она легла в кровать рядом с монстром, закрыла глаза и помолилась за посланную ей милость. Своим хорошим настроением она решила поделиться с троллем — опять поиграть с ним во влюбленную. Сейчас он лежал рядом хмурый и не смотрел на нее, а игра в пару его веселит.
— Милый король, так прекрасен твой суровый лик, — девушка улыбнулась, повернувшись к нему на боку. Тролль посмотрел на нее коротко и фыркнул. — Что случилось? Расскажи, что тревожит твое сердце, облегчи душу. Хочешь, я разомну твои ножки, мой повелитель?
Только услышав последнее, монстр хоть как-то благожелательно отреагировал — кивнул, давая доступ к конечностям. Девушка довольно шустро переместилась в изножье постели, начиная привычный ритуал.
— Они требуют, что бы ты была зажарена уже завтра, — начал король, когда от движений рук девушки его тело немного расслабилось. Тери от слов вздрогнула, но продолжила массаж.
— Но ведь завтра не Йоль, — тихо сказала она.
Король вздохнул. Он вдруг поднялся, взял одну из ладоней девушки и притянул всю к себе. Терисия не могла не поддаться, села ему на колени. Морда существа казалась очень встревоженной и грустной, глаза-кристаллы внимательно и серьезно изучали ее лицо, и девушке это не нравилось. Она не знала, что именно он хочет сказать, но буквально чувствовала, что в монстре какую-то невысказанную горечь, которую не могла понять. Однако уверенность в том, что он ее не тронет хотя бы в плане близости в ближайшее время, успокаивала Терисию, потому и она решила успокоить тролля.
— Скажи им, что я кровоточу, что убьешь меня позже, когда это кончится. Ведь когда животных в этот период режешь, их мясо воняет, — девушка улыбнулась, — Мой король, ты мудрее меня, ты лучше знаешь, как вести себя с подчинёнными.
Какое-то выражение внутренней борьбы отобразилось на физиономии монстра, но своего серьезного взгляда от девушки он не отводил. А потом прижался своей пастью к ее маленькому рту, накрыв его полностью. Первый поцелуй. Тролль повалил ее на постель, продолжал терзать губы, вторая рука потянулась к обмотанной бинтами груди. Сжав одну из грудей единожды, он, не произнося ни слова, отстранился и стал снимать бинты, точнее разрывать их.
— Но, король… — взмолилась девушка, — я больна… нам нельзя…
— Можно, — тихо прорычал он, в голосе слышалось нетерпение и трепет, — можно…
Бинты с треском разорваны все до одного. Тери наконец может вздохнуть воздух полной грудью, ничего не давит и не трет, но сейчас она этому не рада. На коже остались багровые отпечатки бинтов, но ни одного шрама. Ладонь короля осторожно прикоснулась сначала к пространству между грудей и погладила молодое белоснежное тело до низа живота, потом лапищи накрыли каждую из ее грудей очень бережно, как хрупкую драгоценность. Но внезапно он остановился, замер, будто парализованный. Шумно выдохнул, закрыв лицо ладонями, тролль отстранился от девушки.
— Нет, нет, нет… — повторял король вполголоса самому себе дрожащим голосом.
Тери, непонимающая что происходит, прикрыла руками голую грудь, отодвинулась подальше. Когда девушка была уже уверенна, что самому страшному суждено случиться именного сегодня, ей будто вновь помогли высшие силы.
Наконец тролль убрал ладони от морды, и его пленница удивилась, увидев, что она мокрая как от слез. Словно монстры действительно способны к страданию и слезам! Король посмотрел на нее с невыразимой болью во взгляде:
— Прости, я не должен был, — произнес он на одном дыхании, а голос его казался не таким хриплым и грубым как обычно. — Я не понимаю, что творится со мной, когда ты рядом. Я схожу с ума, превращаюсь в животное.
Девушка не верила своим ушам. Он раскаивается? Извиняется? Нет, это не может быть правдой, это очередная хитрая проверка, чтобы словить ее на вранье. Конечно, ведь тварь уверена, что умнее Тери, вот и пытается обвести вокруг пальца. Терисия внутренне торжествующе усмехнулась раскрытой попытке перехитрить себя. Чтобы он не говорил, но она умнее и хитрее его в сотни раз. Она сжала зубы, вернула себе прежнее самообладание и надела привычную маску влюбленной дуры. Невероятным усилием воли Тери заставила себя перестать прикрывать грудь, после чего приподнялась на кровати, подползла к троллю и обняла его.
— Это ты прости меня, мой король, — произнесла она наиболее нежным из всех возможных голосов, — я виновата. Позволила усомниться том, что я полностью принадлежу тебе. Что я твоя вся и без остатка.
Король посмотрел на нее своими холодными льдинками глаз, в которых и теперь стояли слезы, нежность в них мешалась с похотью и болью.
— Ты на самом деле хочешь этого? — спросил он все тем же странным, будто бы не своим голосом. — Я не хочу, чтобы ты делала это по принуждению. Не как пленница. Забудь о страхе, я клянусь своим именем и королевской честью,
