его руку по предплечью, по плечу. В его дьявольских глазах опять появились те чертики, которые она видела утром. Девушку озарило: он хочет близости. И эта догадка испугала. Сколько ни готовила себя к неизбежному, но, стоя лицом к лицу с тварью, боится. Тери решила как и утром, испортить его желание какой-то неуместной фразой. Из всего бреда, что пришел ей в голову, она с глуповатой улыбкой выдала:
— Как ты странно пахнешь, мой король!
На самом деле, ничего особенно странного в запахе не было, обычный запах улицы, лошади, пота, грязи и еще чего-то, похожего на кровь. Эту смесь ароматов она ощущала регулярно, даже успела к ней привыкнуть, но ее глупый вопрос в целом достиг цели — хоть руку он не убрал, но взгляд поменял свое выражение.
— Не так как человеческие ублюдки, с которыми ты трахалась?
От прямоты вопроса Тери опешила, перестав улыбаться. Она даже не знала, что на это ответить, и просто некоторое время хлопала глазами.
— Что? — переспросила она, но монстр не ответил. — Я не трахалась ни с кем и никогда, — не без гордости ответила Терисия чистую правду. Господь, одну из немногих среди ее сестер, уберег ее от прелюбодеяния, хотя желающие покувыркаться с ней были. Но Тери же не хочет гореть в Аду, потому всем отказывала.
Девушка прочла в глазах тролля долю удивления. Кривой рот дрогнул в усмешке. Тери поняла: время изображать влюбленную в тролля дуру.
— Мой король, ты ждал другого ответа? Я же говорила: мне противны люди, мужчины противны особенно. Слабые, тупые, жалкие ничтожества. Каждый раз, когда смотрела на них, меня тошнило. Подожди… — девушка подняла ладонь и напряглась, затем легонько убрала его руку со своего живота, — тошнит опять. Вспоминать противно!
С гримасой отвращения да обхватив живот обеими руками, Тери встала с кровати и прислонилась спиной к стене. Она была рада увеличить между ними дистанцию, предчувствуя то неладное и ужасающее, к чему готова не была. Мало того, что близость вне брака это грех, так еще и близость с монстром!.. Нет, для Терисии это было слишком, и как бы неизбежно это ни было, она готова оттягивать момент своего грехопадения, искать другие выходы. Изображая больную у стены, она увидела один из таких выходов: пока ей плохо, монстр, быть может, не будет лезть на нее. По крайней мере, сейчас он просто самодовольно лежал на кровати, больше не пытаясь к ней приблизится.
— Значит, ни с кем и никогда? — спросил он еще раз с долей недоверия.
— Ни с кем и никогда, мой король! — согласилась девушка.
— Тяжело тебе будет, — сказал тролль после непродолжительного молчания.
— Почему? — Монстр ничего не ответил.
Взгляд Тери упал на мешок с едой, который тролль поставил на сундук. В этот раз он больше обычного. Аппетит мгновенно дал о себе знать, потому продолжила изображать больную уже в меньшей степени и потянулась к принесенной пище. Первый глоток разбавленного вина она сделала осторожно, первую сладкую булочку откусила почти нехотя. Тролль пристально наблюдал за ней, и девушка решила не набрасываться на еду, ее ведь как бы тошнить должно. Но и ложиться вновь на кровать к монстру Тери не хотела, ведь придется либо и дальше притворствовать, либо бояться, что он захочет чего-то большего. Девушка обратила внимание, что король опять лежит в кровати обутый.
— Могу я снять тебе обувь, мой повелитель?
— Зачем это?
Тери пожала плечами.
— Твои ноги отдохнут. Разве мой король не устал сегодня?
— Причем здесь сапоги? Как моя усталость может быть с ними связана?
Девушка не знала, как объяснить это, но ссылаться на то, что это просто обычная человеческая традиция она не хотела. Тери вдруг поняла, что ее словарный запас и правда скуден, хорошо хоть находчивости не занимать.
— Позволь я просто сделаю это, — сказала девушка после недолгой паузы. — Мой король, ты сразу почувствуешь, как усталость исчезнет.
Обойдя кровать, она села на край у самых ног тролля. Еще раз на всякий случай она глянула на него с решительностью, улыбнулась, и принялась стягивать с него сапоги.
— Ну вот, — Тери вновь надела на лицо милую улыбку, когда обувь была снята, — как ощущения?
Тролль только повел плечом, мол, ничего не изменилось. Девушка приступила к тому, что делала неоднократно дома своему папе — начала массировать ноги. Дома это, как правило, сопровождалось омовением стоп, ведь как хорошая дочь, Терисия следовала заветам святого писания, обязывающего детей подобным образом ухаживать за родителями. Мать своих ног касаться разрешала редко, а вот отец, изначально завёвший эту традицию, часто заставлял дочерей ухаживать за его больными конечностями.
Дома Тери в этой процедуре не видела ничего унизительного или странного, но ведь тогда она ухаживала за родителями, к которым привыкла и которых любила. Тут же она делала все это едва ли не через силу, но делала старательно: растирала, мяла кожу щиколоток и стоп с настолько загрубевшей кожей, что она напоминала подошву его сапог. Тролль подозрительно притих во время ее действий.
— Мне продолжать? — опасливо поинтересовалась девушка, не поднимая взгляда.
— Да, — как-то глухо и тихо ответил он. Тери оторвала глаза от массажируемых ног и увидела, что монстр даже глаза прикрыл, а на лице застыло неведомое ей прежде блаженное выражение. Положительно удивленная таким результатом, она продолжала свое дело, и теперь у нее словно появились новые силы.
Под конец массажа тролль уснул, его размеренное дыхание перешло в храп, а Тери тихо ополоснула руки в воде из бурдюка, хотелось брать еду более-менее чистыми руками. К трапезе традиционно вылезла откуда-то из выступов стены крыса, став на задние лапы, и, видимо, просила поделиться ужином. Но не в этот раз — Тери решила съесть все, что было без обмана только потому, что еда оказалась и правда особенно вкусна.
12
Теперь тролль каждый следующий вечер требовал массировать ему ноги, а Тери была и рада. Практически всегда эта процедура так расслабляла короля, что он мгновенно засыпал. Что, однако, не избавило от утренних посягательств на ее тело: то поглаживания, то шлепки, то щепки. В одно такое утро девушка спала отвернутой к нему спиной и через сон почувствовала, как огромное тело прислонилось к ней. Их разделяла одежда тролля, но Терисия ощутила даже через ткань его огромное возбуждение, упиравшееся ей в ягодицы. Хорошо, что тем утром всё обошлось — пленница изображала спящую ну очень убедительно.
Девушка в который раз пыталась смириться с тем, что ее ждет, просила Бога о спасении и
