но уже в порту Буэнос-Айреса был арестован и немедленно депортирован обратно во Францию. Агентура аргентинского посольства в Париже зря хлеб не ела, отслеживала все передвижения короля. Оружие, разумеется, конфисковали.
Больше в Южную Америку Тунан не сумел попасть, умер в полной нищете в 1878 году, и на надгробии его очень уместно смотрелись бы слова, сочиненные десятилетия спустя русским поэтом Есениным: «Был человек тот авантюрист, но самой высокой и лучшей марки…»
Детей у Орели Первого не было, и тем не менее не пойми откуда появился наследник из дальней родни, взошел на престол как Ахиллес Первый, «царствовал» в Париже, в Араукании не появляясь. Династия арауканско-патагонских монархов существует до сих пор. Фрики чистой воды: живут в Европе, именуют себя королями в изгнании, раздают и продают арауканские дворянские титулы, печатают марки и чеканят монеты Араукании для коллекционеров… тьфу.
Глава 8
Умный в гору не пойдет
или
Кое-что о характере лорда Гленарвана
Переход отряда Гленарвана от Арауко к предгорьям Анд интереса для нашего расследования не представляет, никаких значимых событий не произошло.
А вот в предгорьях состоялся любопытный разговор. Встал вопрос, каким путем пересекать Анды. Проводник предложил на выбор два перевала, Арика и Вильярика. Дескать, оба удобные, мулы пройдут легко, высота над уровнем моря небольшая. Перевалите горы и не заметите.
Проводник не преувеличивал. Удобные горные проходы имелись. Мы помним, что в ходе войн большие конные массы индейцев достаточно легко пересекали горы. В мирное время (в относительно мирное, постоянного мира там не бывало никогда) теми же путями перегоняли из патагонских пампасов в Арауканию скот, причем весьма многочисленные стада. Двигались стада и в обратном направлении, но в меньшем количестве.
Не будь в экспедиции Паганеля, Гленарван наверняка согласился бы с проводником. Лорд вообще был достаточно внушаемым человеком, многие эпизоды подтверждают эту мысль.
Однако Паганель оба предложенных варианта забраковал. Дескать, не годятся эти перевалы, один из них южнее 37-й параллели, другой севернее. Двинемся-ка мы, друзья, горным проходом Антуко, это как раз то, что доктор прописал. Почему? А это проход, «идущий по склону вулкана под тридцать седьмым градусом третьей минутой южной широты, то есть приблизительно в полуградусе от нашего пути».
М-да… Можно держать пари на что угодно: если даже в школьные годы мсье Паганель всегда получал по географии «отлично», то арифметика ему явно не давалась. Считать хотя бы до ста Паганель умел плохо. Географическая широта горного прохода отличается от широты, указанной в документе, на восемь минут. Это ни разу не полградуса, и даже не четверть градуса, — это, округляя, одна восьмая. В математике наш географ полный ноль. Даже удивительно, как Паганель стал секретарем Парижского общества с такими пробелами в образовании.
Гленарван грубой арифметической ошибки не заметил. Или заметил, но придираться не стал. Заветная цифра «37», помаленьку становящаяся для лорда фетишем, на месте, а минуты дело десятое. В минуте чуть больше мили, какая ерунда, право.
Проводник попытался объяснить: этот проход менее удобен и куда более опасен, узкая тропа вьется по-над пропастями, и оттого индейцы-скотоводы используют Антуко значительно реже.
Никто его не слушал. Раз решили, что идем по 37-й параллели, то другой, кроме Антуко, дороги у нас нет.
Такая упертость выглядит довольно глупо. Если Гарри Грант писал свою записку во временном лагере индейцев-кочевников и указал его координаты, то сейчас, два года спустя, капитан мог находиться где угодно, хоть за тысячу миль от указанной точки.
Если же пленников держали в оседлом поселении (порой и такие встречались у мапуче), — тогда да, Гранта теоретически можно было обнаружить на 37 градусе южной широты. Но только не в высокогорье. Вспомним, какими бывают горные речки: все они быстрые, бурные, водные потоки буквально кипят, разбиваясь о многочисленные камни русла. Сколько проплывет по такой речке бутылка с запиской? Метров сто, при огромной удаче двести. Потом разобьется о камень и на том всё закончится.
Нормальное решение нормальных людей при таких вводных: немного отклониться к северу или к югу, пересечь горы удобным и безопасным путём, затем снова вернуться на тридцать седьмую параллель. Да, потеряют день или даже два. Но если учесть, что Гарри Грант томится в плену уже два года, — задержка не критичная.
Гленарвану эти очевидные соображения в голову не приходят. Уже не в первый раз мы видим, как лорд отчаянно тупит и поддается чужому влиянию, в данном случае влиянию Паганеля. А у того свой интерес пройти именно через Антуко, и оказаться по ту сторону Анд на выходе с этого перевала. Позже мы увидим, зачем географ туда стремился, а пока он убеждает Гленарвана: ерунда, переберемся, проход «лежит всего на высоте тысячи туазов». Тысяча туазов — это два километра, не такая уж пустяковая высота, всевозможных горных опасностей можно хлебнуть там сполна, многие экспедиции и туристические группы гибли в горах даже на меньшей высоте. Знаменитая группа Дятлова погибла на склоне горы Холатчахль, а в той всего-то чуть более километра высоты.
Двинулись через Антуко. И слова проводника немедленно начали подтверждаться: дорога оказалась неудобной и опасной. Для начала, еще в низинах, влетели в болото, «и лишь благодаря инстинкту мулов всадники выбрались оттуда благополучно».
Дальше — хуже: «Подъем становился все круче, и камни с шумом скатывались вниз из-под ног мулов. <…> С этого момента дорога стала тяжелей и опасней, подъем все круче, пропасти — угрожающе глубокими, а тропинки уже и уже».
Еще было время включить голову, изменить решение, вернуться и пройти удобным перевалом. Но Гленарван упорно гонит отряд вперед. Нерешительность и колебания в момент принятия решений удивительным образом сочетались в характере лорда с ослиным упрямством, когда приходило время воплощать в жизнь задуманное.
Хотя, если вдуматься, удивляться здесь нечему: признав решение ошибкой, придется принимать другое, чего лорд всячески избегал.
* * *
Самая плохая тропа всё же лучше, чем никакая. С тропой прохода Антуко случилось
