нехорошее: была и исчезла, землетрясение напрочь изменило рельеф. Впереди виднелись лишь горные кручи, для мулов непроходимые. Собственно, горный проход Антуко таковым считаться уже не мог. Горный тупик, так точнее.
Проводник в очередной раз воззвал к разуму: вернемся и пойдем нормальным перевалом, как сразу было предложено. Теперь задержка составит уже три дня, но других адекватных вариантов не осталось.
Гленарвану снова надо принять решение. И он снова оказался к тому не способен.
«Гленарван, обратившись к спутникам, спросил:
— Ну как, пойдем вперед или повернем?
— Мы хотим следовать за вами, — ответил Том Остин».
С Томом Остином и двумя матросами все ясно: они люди подневольные, куда работодатель повернет, туда и они. Майору-флегматику всё и всегда по барабану, Роберту Гранту по малолетству право голоса не предоставлено. Решение опять, в который уже раз, за Паганелем. А географу позарез надо туда, за перевал Антуко. Спойлер: там его ждут, и, возможно, будут ждать лишь ограниченное время. И он говорит:
«В чем, собственно, заключается дело? В том, чтобы перевалить через горную цепь, а противоположный склон несравненно более легок для спуска, чем тот, на котором мы находимся сейчас. Спустившись по тому склону, мы найдем и аргентинских проводников — "бакеанос" — и резвых коней, привыкших скакать по равнинам. Итак, вперед, смелей!»
На этих страницах мы вспоминали и еще вспомним многих авантюристов, но в тот момент Паганель своей отмороженностью затмил их всех. Ведь проблема не в том, как они будут спускаться и что найдут на той стороне, — а в том, что географ помянул походя, полуфразой, как малозначительный пустяк: «перевалить через горную цепь». Он предлагает карабкаться на кручи без какого-либо горного снаряжения, без альпенштоков, ледорубов, шипованных ботинок (трикони к тому времени еще не изобрели)… даже без самой примитивной страховочной веревки.
А ведь и Гленарван, и матросы, и майор, — жители горной Шотландии. Пусть горы там значительно ниже Анд (высшая точка 1344 метра над уровнем моря против 6961 м в Андах), — все равно, понятие о том, как опасны горы, шотландцы должны были иметь. Однако вместо того, чтобы объяснить кабинетному географу, в горах не бывавшему, какую он ересь спорол, все дружно закричали: «Вперед! Вперед!»
Наверное, проводник смотрел на них, как на конченых идиотов. Но мешать коллективному суициду не стал. Получил обещанную плату и удалился вместе со своими помощниками и мулами.
«— Обойдемся и без него, — сказал Паганель. — По ту сторону этой преграды мы вновь окажемся на тропинках прохода Антуко, и я ручаюсь, что не хуже лучшего местного проводника выведу вас самым прямым путем к подножию Кордильер».
Вновь обер-географ передергивает и подменяет важное второстепенным. «Окажемся на тропинках…» Ты сначала окажись, а уж потом ручайся.
Между прочим, впереди зона вечных снегов и ледник. А эти суицидники собираются лезть туда, в чём были, запасти теплую одежду никому в голову не пришло. Лишь Гленарван купил каждому из семерки местное пончо, но эти легкие накидки при минусовой температуре не спасут — путешественники нормально ехали в них по Араукании, от жары не страдали. А 37-я параллель проходит по субтропикам, Ялта и Сочи расположены ближе к полюсу, и конец октября — это поздняя весна в Араукании, температура днем + 20 по Цельсию.
И в одежде, нормальной для плюс двадцати, наши самоубийцы собираются в зону вечных снегов. Казалось бы, трудно придумать что-то более неадекватное. Но нет, дно еще не пробито:
«С общего согласия решили немедленно пуститься в дальнейший путь, и если понадобится, то продолжать восхождение даже ночью».
Во как… ночью. Им мало экстрима. Отсутствие горного снаряжения, теплой одежды, альпинистских навыков, — мелочи, потом нечем гордиться будет. Вот ночное восхождение — это круто, это по-нашему! Опять же надо спешить, капитан Грант ждет, места себе не находит.
Фокус в том, что к капитану Гранту они уже могли не торопиться. Все равно спасти его не сумели бы.
«Оружие, инструменты и кое-какие съестные припасы семь путешественников распределили между собой», — сообщает нам Жюль Верн, умалчивая о самом главном: большую часть груза экспедиция была вынуждена бросить. Иначе никак. С проводником и его людьми ушли все мулы, в том числе те два, что везли на себе багаж отряда.
Сколько весил этот багаж? Сейчас оценим.
На спине вьючного мула при дальних переходах можно увезти до 200 кг, но так поступают редко, скорость животного снижается, равно как и дальность дневных переходов. Чтобы вьючной мул не отставал от всадников и мог пройти за день 30-40 км, его нагрузку ограничивают до 130-150 кг.
Получается, что экспедиция везла на двух мулах максимум 300 кг багажа. Минимум, при неполной загрузке, 160 кг — для меньшего груза, для полутора центнеров, и одного мула хватило бы.
Чтобы не усложнять чрезмерно расчеты, сделаем отряду поблажку и примем вес груза за 200 кг. Разделить на семерых пеших, и у каждого окажется тридцатикилограммовый тюк за плечами, у Роберта Гранта, по малолетству, — двадцатикилограммовый.
Но это не всё. Что-то путешественники везли в переметных сумах своих мулов и на себе. Карабины, револьверы, патроны к ним, фляги, подзорную трубу Паганеля и множество нужных мелочей. Карабин и два громоздких револьвера Кольта уже в сумме дают килограммов восемь, даже больше.
Револьверов у каждого из путешественников было два, не один. Это следует из диалога, который состоится позже, в патагонских пампасах:
«— Мои револьверы при мне, — заявил Гленарван.
— И мои тоже, — отозвался Роберт».
Так что каждому досталось бы не меньше сорока килограммов, Роберту — тридцать.
Унести, конечно, можно. С трудом и по ровному месту. Но позже мы увидим, какие акробатические трюки выкидывали путешественники, карабкаясь на отвесные скалы. И поймем: почти всё их имущество брошено внизу (возможно, частично ушло на расплату с проводником и его помощниками).
В том числе канули ткани, предназначенные для индейцев как выкуп за капитана Гранта. То есть мирное
