год? Если такая гадюка выхватит прямо у них из-под носа одного из их драгоценных сыночков, это, безусловно, поставит их на место. И независимо от того, добьется она успеха или нет, Арчи увидит ее истинную сущность.
Китти молча позволила ему поразмыслить, а потом заговорила тихо – так змей обратился к Еве, подумалось Рэдклиффу:
– На следующей неделе ваша матушка устраивает званый ужин, на который пригласила виднейших своих знакомых лордов и леди. Убедите ее позвать меня, и я уверена, что заполучу приглашения на первые балы сезона.
– И это все? – язвительно осведомился он.
Собеседница немного поразмыслила.
– Нет, – ответила она, и Рэдклифф возвел очи к небесам, словно прося дать ему сил. – На моем первом балу вы потанцуете со мной.
– Приглашение и танец? – протянул он задумчиво.
Они снова помолчали.
– Это совершенно неподобающе, – строго подчеркнул он. – И если это хоть каким-то образом причинит вред моей семье, я уничтожу вас без малейших сожалений.
– Но?..
Кажется, его слова нимало ее не встревожили.
– Но, полагаю, мы заключили сделку. Я постараюсь ввести вас в высший свет. А взамен мы избавимся от вас навсегда.
Мисс Тэлбот улыбнулась.
«Любопытно, не так ли пал Фауст?» – подумал Рэдклифф.
13
Наряду с семьей и здоровьем третьей всепоглощающей страстью леди Рэдклифф было длительное соперничество с леди Монтегю. Именно состязание между этими двумя дамами стало причиной ежегодного званого ужина леди Рэдклифф в начале светского сезона. Леди Монтегю (тоже вдовствующая графиня), обладавшая преимуществом – двумя дочерями старше леди Амелии, открывала предыдущие сезоны пышными балами. Поскольку леди Амелия еще не выходила в свет, ее мать не могла предложить равнозначное светское событие, однако два последних года она устраивала званые ужины для близких друзей за несколько дней до бала у Монтегю. Эти ее приемы вызывали не меньший интерес, ведь приглашение на ужин с небольшим кругом участников ценно в силу своей исключительности, и леди Рэдклифф осуществила захват власти с превеликим наслаждением. Список гостей составлялся за несколько месяцев до рассылки приглашений. В него входила избранная группа из четырнадцати или шестнадцати драгоценнейших друзей семьи и их отпрысков – по случайному совпадению относившихся к сливкам высшего света.
Рэдклифф предвидел, что задача уговорить мать столь поздно внести изменения в план рассадки окажется непростой. И действительно, когда он предложил пригласить сестер Тэлбот и миссис Кендалл, вдовствующая графиня посмотрела на сына так, словно решила, что он сошел с ума.
– Но ведь тогда придется позвать еще джентльменов, – сказала она в легком ужасе. – Всего за день до ужина, Джеймс! Кроме того… – Она поколебалась. – Я с приязнью отношусь к миссис Кендалл и сестрам Тэлбот, как вы знаете, но мои ужины всегда были… исключительным событием. В частности, миссис Баррелл такая поборница…
Она умолкла, не желая облекать в слова мысль о том, что миссис Кендалл и сестры Тэлбот, как бы мило они ни держались, не смогут соответствовать требованиям благопристойности, которых придерживалась миссис Баррелл. В конце концов, у них ни титула, ни связей, ни известности.
Рэдклифф вздохнул. Настало время прибегнуть к излюбленному средству мисс Тэлбот – манипуляции.
– По правде говоря, мама, я надеялся присутствовать на ужине в этом году и подумал, что приглашение девиц Тэлбот – отличный выход. Не могу представить никого из светских кругов, кто не оскорбится, если позвать его в последний момент.
В глазах леди Рэдклифф вспыхнула радость.
– Джеймс! Вы серьезно? Признаюсь, я не уговаривала вас прийти и помыслить о том не могла – раньше вы так безжалостно отзывались о Монтегю и Синклерах.
– О чем сожалею, – солгал он. – Если в придачу к миссис Кендалл и сестрам Тэлбот мы позовем Хинсли, то получится четное число гостей.
Леди Рэдклифф обдумала его слова. Естественно, это не идеальное решение – добавить трех особ, которые не повысят значимости ужина, однако появление на нем Джеймса и капитана Хинсли определенно того стоило. Леди Рэдклифф была дамой достаточно проницательной, чтобы понимать: отсутствие Джеймса в Лондоне создало ему некий романтический ореол. Его неожиданное возвращение несомненно придаст вечеру дополнительную яркую окраску. Оставался лишь один спорный вопрос.
– А вас не беспокоит, что мисс Тэлбот снова окажется на пути Арчи? – спросила она. – С тех пор как я вернулась из Ричмонда, Арчи несколько раз намекал, что намерен просить вашего одобрения на официальное предложение руки и сердца. Если вы возражаете против этого брака, возможно, не слишком мудро…
– На этом фронте меня больше ничто не тревожит, – успокаивающе ответил Рэдклифф.
Не было нужды упоминать, что Арчи уже дважды пытался обратиться со своей просьбой. К счастью, в обоих случаях Рэдклиффа не было дома.
– Уверяю вас, матушка, ни Арчи, ни мисс Тэлбот не испытывают друг к другу подлинной привязанности.
– Тогда я немедленно напишу мисс Тэлбот! – провозгласила мать, окончательно приободрившись. – Как думаете, мой дорогой, удастся ли уговорить Хинсли, чтобы он пришел в мундире своего полка?
– Званый ужин? – вопросила тетя Дороти с таким возмущением, словно Китти, находясь в общественном месте, собралась поправить подвязки.
– Да, разве это не чудесно? – просияла Китти, размахивая приглашением. – Там будут лорды и леди из высшего света, и, если все пройдет хорошо, сезон для нас начнется удачно.
Миссис Кендалл прижала ладонь ко лбу.
– Как ты меня утомляешь, дитя, – произнесла она слабым голосом. – Стоит оставить тебя одну больше чем на пять минут, и ты снова затеваешь очередную авантюру. Лорд Рэдклифф нас разоблачил, и я не думаю, что нам следует двигаться дальше в этом направлении.
– А я думаю, – твердо заявила Китти. – Учитывая, что Рэдклифф угрожал рассказать всем о маме, а я обернула дело в нашу пользу, мне кажется, я заслужила похвалу.
– Всем рассказать о маме? Что рассказать? – вмешалась Сесили, сидевшая в уголке.
Китти вздрогнула – она совсем забыла о присутствии сестры.
– Ничего такого, о чем бы стоило беспокоиться, – ответила она с напускной беспечностью.
– Я хочу знать, – настаивала Сесили. – Если это касается мамы, я заслуживаю того, чтобы знать.
Китти вздохнула (этот взгляд сестры, преисполненный упрямства, был ей хорошо знаком), подошла к Сесили и села рядом с ней.
– Это может тебя шокировать, – сказала она прямо, поскольку времени на деликатность у нее не было. – Когда-то мама… когда-то она была… куртизанкой. Так она и познакомилась с папой.
Сесили раскрыла рот.
– Что? – выдохнула она. – Неправда! Мама была актрисой.
– Да, – согласилась Китти. – А еще…
Сесили закрыла ладонями уши:
– Не надо!
Право, что за ребячество! Китти охватило нетерпение – она не могла себе позволить так непродуктивно расходовать время, слишком многое еще следовало
