class="p">— Какая у них интересная работа, Билли! — сказала я ей шепотом, восхищенная красотой запечатленных на фотографиях мест. Я смотрела на ее родителей в горах Большого каньона, у подножия пирамиды майя, в ореоле взлетевших бабочек, внутри древней красной кожаной палатки. — Наверное, ты ими гордишься.
Билли охотно кивнула, рассматривая снимки вместе со мной.
— Иногда мы подолгу не созваниваемся, потому что они попадают в места, где нет мобильной связи. Последний раз мы разговаривали четыре дня назад. — Они наверняка очень скучают по тебе.
Билли меланхолично смотрела на фотографию, где родители улыбались. Она погладила ее пальцем, и я почувствовала ее тоску, как если бы сама испытывала ее сейчас.
— Однажды я стану фотографом, как они. Уеду вместе с папой и мамой, и здесь будет висеть наша общая фотография, сделанная на фоне какого-нибудь волшебного пейзажа. Так и произойдет. Когда я вырасту, я окажусь с другой стороны блестящей пленки.
Как же здорово! Я улыбалась, возвращаясь домой пешком.
В душе у меня царил абсолютный покой. Я возвращалась домой, пообедав у подруги. Нужно ли что-то еще, чтобы почувствовать себя нормальной и ощутить, что я своя в мире людей? Этого предостаточно.
Я прошла мимо школы. Так необычно видеть пустой тротуар. Вдруг мое внимание привлекло какое-то слабое движение. Я подошла поближе ко входу и увидела человека, стоявшего в дверях ко мне спиной, черные волосы из стороны в сторону колыхал ветер. Мне показалось, я знаю, кто это.
— Мики! — позвала я.
Она вздрогнула и резко обернулась. Футболка с длинным рукавом, застрявшая между створками двери, затрещала и порвалась на плече. Я широко раскрыла глаза, удержавшись, чтобы не протянуть ей руку. Я с ужасом смотрела на разошедшийся шов.
— Мне очень жаль, — пробормотала я в ужасе.
Мики посмотрела на рукав и от досады цокнула языком.
— Просто замечательно… Моя лучшая футболка… — проворчала она.
Я пыталась сказать что-нибудь утешительное, но не успела: Мики прошла мимо, даже не взглянув на меня.
— Мики, подожди, пожалуйста! Мне очень жаль, я не хотела. Увидела тебя и захотела поздороваться.
Она ничего не ответила, и я пошла за ней.
— Я могу зашить. — Не хотелось, чтобы она вот так уходила. Я знала, что Мики мало кому доверяла. И успела понять, насколько стеснительной, необщительной и скрытной она была, но я не хотела, чтобы она меня ненавидела. Надо исправить ситуацию или хотя бы попытаться. Попытаться…
— Я умею обращаться с иголками и нитками и вмиг тебе ее зашью, если хочешь. Это раз плюнуть! — Я смотрела на Мики умоляюще. — Я живу тут рядом. Быстро зашью, за пару минут… Мики замедлила шаг и остановилась. Я подошла к ней поближе и тоненьким робким голоском добавила:
— Пожалуйста, Мики, разреши мне все исправить. Дай мне возможность!
Дай мне одну-единственную возможность, я не прошу другой.
Мики медленно повернулась. Посмотрела на меня, и в ее глазах я увидела проблеск надежды.
— Вот мы и пришли, — сказала я, указывая на белый штакетник. — Это мой дом.
Мики молча зашла в калитку. И все-таки странно было видеть ее рядом. Я посмотрела украдкой на футляр для скрипки у нее на плече, но удержалась от банального вопроса про уроки музыки.
— Заходи!
Мики критическим взглядом оглядела прихожую.
— Проходи на кухню, я сейчас вернусь.
Я бросила рюкзак и пошла за старой коробкой из-под печенья, в которой Анна хранила принадлежности для шитья.
Когда я вернулась, то застала Мики на кухне, где она рассматривала чайник в виде коровы. Я положила на кухонный остров коробку и предложила ей сесть на табурет, чтобы мне было удобнее дотянуться до ее плеча. Пока я искала нитки подходящего цвета, она сняла кожаный пиджак. Наконец я нашла подходящую катушку — темно-серую. Шов на футболке был слегка выцветший, так что моя нитка идеально подходила. Главное — сделать работу хорошо. Я кивнула сама себе, взяла иголку и вставила в нее нитку. В глазах Мики промелькнуло недоверие. недоверие. — Ни о чем не волнуйся, я тебя не уколю.
Я склонилась над ее плечом и соединила порванные края, потом начала штопать, подложив с изнанки палец, чтобы не уколоть Мики. Я почувствовала, как она вздрогнула при моем прикосновении. То, что Мики все-таки доверилась мне, необыкновенно ценно. Я не сразу заметила, что она смотрит, как я штопаю.
— Еще чуть-чуть, и все, — успокоила ее я, зная, что она наблюдает за тем, как игла ходит тудасюда по ткани.
— Где ты научилась шить? — спросила она.
— В приюте. За нас никто этого не делал, поэтому приходилось чинить одежду самой. Поначалу это занятие казалось кошмаром, я все пальцы исколола. Но со временем приноровилась. Не хотела ходить в дырявых кофтах, — сказала я, встретившись с ней взглядом, и улыбнулась. — Старалась быть чистой и опрятной.
Смутившись под внимательным взглядом Мики, я опустила глаза.
— Ну вот, готово, — сообщила я через минуту и потянулась за ножницами, чтобы обрезать нитку.
Мики погладила пальцем ровный, прямой шов. Потом ее рука замерла.
— А это что такое?
Я поджала губы. Она заметила кое-что, чего раньше на ее футболке не было. Чуть повыше, где заканчивалась штопка, теперь была вышитая мордочка панды.
— В этом месте была дырочка, — виновато пробормотала я. — Я же знаю, что тебе нравятся панды… То есть мне кажется, что они тебе нравятся, судя по брелку на рюкзаке. Кстати, он очень симпатичный.
Она подняла на меня взгляд, и я в примирительном жесте вскинула обе руки.
— Ты можешь ее срезать. Пара движений ножницами — и все.
Звонок телефона прервал мое лопотание.
«О, ты уже дома!» — сказала Анна, когда я ответила. Она хотела убедиться, что я вернулась, — беспокоилась за меня, и, как обычно, сердце у меня в груди екнуло от радости. Анна спросила, как прошел обед, и сообщила, что скоро придет домой.
Нажав на отбой, я увидела, что Мики уже надела куртку и взяла футляр. Мне очень хотелось спросить про скрипку, но я опять сдержалась. Открыла дверь, улыбаясь, и увидела, как кот прошмыгнул в дом.
— Это Клаус.
Старый кот окинул меня суровым взглядом. Я пропустила Мики вперед и, не удержавшись, погладила его. Клаус отскочил и попытался меня оцарапать. Я прижала руку к груди, сожалея, что попыталась дотронуться до него без разрешения, или просто потому,
