рыцарь. Они, ведь, тоже чтят храбрецов, погибших с мечом в руке!
– Но…
– Вы хотите сказать, ваша милость, что они защищали врага?
– Да, старик…
– Да какая разница, кого они защищали. – Ответил старик. – Умереть за своего падишаха, короля или султана – одинаково почетная смерть для всех, что чтит Бога…
Ги положил перед стариком кошель с мелкой арабской монетой…
И, теперь, отряд подъехал к источнику. Бушар де Марли, ехавший в голове колонны рыцарей, развернул коня и подскакал к Ги:
– Ги! Случаем, не этот источник? Проехали уже два лье, судя по солнцу!..
Ги осмотрелся, еще раз вспоминая описание местности, данное стариком. Ошибки быть не могло!
– Это здесь…
Рыцари спешились. Оруженосцы и остальные воины организовали походный бивак и разослали дозорных – мусульманские отряды могли быть поблизости. Ги быстро, несмотря на тяжелую кольчугу и вооружение, поднялся на вершину холма, прямо к источнику. Он посмотрел по сторонам…
Ги сбросил свой шлем и побежал вниз. Двадцать ровных могил, по десять в каждом ряду, украшенных грубо вырезанными из камня крестами, лежали с подветренного склона холма. Ги подошел к рядам могил и стал всматриваться в некое подобие гербов, немного коряво начертанных на камнях…
Третья могила с левого края первого ряда…
Де Леви всмотрелся в знак на ней – его ноги ослабели. Ги припал на колени перед ней.
– Отец. – Произнес Ги. – Вот, я и пришел…
Он долго и молча молился. Потом поправил, как мог, порядок возле всех могил. Вернулся к камню и, склонив голову на прощание, произнес:
– Отец. Вот твой меч. Он со мной…
Ги вынул из ножен фамильный меч и отсалютовал могилам. Потом он сел рядом с могилой отца и стал рассказывать о семье, своей жизни…
– Отец! Ты, наверное, уже стал дедом. Перед самым моим отъездом Санча, жена моя, сказалась больной, наверное, понесла. У тебя должен уже родиться внук. Или, может быть, внучка.
Ги и сам не заметил, как задремал возле могилы. Ему снова снился его отец. Он видел его и себя, еще совсем маленького мальчика, прогуливающимися во внутреннем дворике их замка, в тени винограда и груш…
Ги проснулся. День уже начинал склоняться к вечеру. Развернулся и, не спеша, направился к своим товарищам, ожидавшим его.
Бушар следил за тем, как слуги жарили мясо:
– Быстрее и аккуратнее! Смотрите, не пережгите его!
Он увидел приближающегося де Леви:
– Как? Все нормально?
Ги кивнул в ответ.
– Вот и хорошо! Сейчас перекусим и быстренько в город, пока не стемнело…
Перед первой ночной стражей, практически уже закрывшей ворота в город, всадники вернулись в Сен-Жан-де-Акр. Рыцари перекинулись парой слов с командиром стражи ворот и поехали в гостиницу, где они проживали. Там их заждались Симон де Монфор и Бобер де Мовуазен с оставшимися рыцарями.
Когда Ги и Бушар вошли в большую залу гостиницы, они застали друзей, спорящих о чем-то оживленно.
– И хорошо, что мы смотались тогда из-под Зары! – говорил красный от спора и вина Мовуазен. – Сейчас бы, как и остальные ребята, «получили на сухари» от папы Римского!
– Нет! Многие из тех, кто остался там – теперь стали богатыми и знатными! У них теперь титулы и земли! – парировал Симон.
Рыцари подошли к ним, и Бушар спросил:
– О чем спорим? Бьюсь об заклад – опять о наших орлах, засевших под Зарой!
Робер оторвался от спора и сказал:
– Ты, как всегда, прав! Только ты не знаешь, Бушар, последние новости.
– Их всех папа отлучил от церкви?
– И да, и нет, Бушар! – Не утерпел Симон де Монфор. – Пока мы тут отдавали «христианский долг», гоняя неверных по полям Палестины, эти разбойники, под шумок, захватили Константинополь и практически все земли византийцев!
Ги и Бушар прямо оторопели от неожиданности.
– Как?! – хором сказали они.
– Оч-чень даже просто! – растягивая слова, ответил Робер. – Граф Бодуэн стал императором, а маркиз Бонифас – королем! Как известие?
Он оценивал впечатление, произведенное его новостями на товарищей. После недолгой паузы, почесав затылок, Бушар ответил:
– Ерунда! Просто – ерунда! У нас, и то интереснее!
Рыцари посмотрели на него.
– Да! Ги, наконец-то, нашел могилу своего отца! Это – куда интереснее, чем безобразия наших товарищей в Византии!
Все кинулись расспрашивать и успокаивать расчувствовавшегося рыцаря Ги. Они поужинали и выпили кипрского вина.
– Кислятина… – едко сплюнув после выпитого бокала вина, сказал Бушар. – До сих пор никак не могу привыкнуть к местному пойлу. Наше – совсем другое дело!
Товарищи стали шумно обсуждать преимущества и недостатки местных вин. Только Симон де Монфор был, явно, чем-то расстроен. Ги посмотрел на своего друга и спросил:
– Симон, чего это ты, такой кислый?
Симон поморщился, вздохнул и ответил, после небольшой паузы:
– Большинство из тех, кого я и ты прекрасно знаешь, стали в Греции богатыми и знатными…
Робер, сидевший справа от Симона, хлопнул ладонью по столу:
– Опять, ты, за свое! Наплюй и разотри!
– Наплевать! – Завелся Симон. Он повернулся к Ги и с жаром в голосе произнес. – Дож Дандоло стал деспотом! Сир де Виллегардуэн, стал маршалом Романийским! Граф де Сен-Поль – великим коннетаблем Греции!..
– Вот, уж, невидаль!.. – едко заметил Бушар де Марли.
– Невидаль?! – завелся еще больше Симон. – Ты помнишь бестолкового де Лилля?
Бушар кивнул в ответ.
– Этот «баран» из Фландрии стал главным гофмаршалом новой империи!
Симон еще долго поименно перечислял многих из знакомых им крестоносцев, обогатившихся и озолотившихся после разграбления Константинополя…
– Это вам всем хорошо. – Подвел итог Симон. – Это, у вас, Монморанси и Марли, достаточно земель и почестей! А у меня толком ничего нет, кроме большого количества детей, непутевого младшего брата, Бога в сердце и душе, да небольшого замка с клочком земли в Ивелине, как раз в приграничье между Нормандией, Анжу и землей короля. Пока были независимы
