Прежде чем вновь заговорить, он встал и поставил свой бокал на каминную доску.
— Вы найдете эту шкатулку и доставите ее мне.
Майклу казалось, что мир сужается, складывается вокруг него. Он всегда это чувствовал, когда его волю насиловали.
— Если бы даже я и взялся за это, все равно, чтобы все спланировать, продумать маршрут, найти точное месторасположение, решить все вопросы логистики, для всего этого понадобятся ресурсы, разведывательная работа…
— Для начала ознакомьтесь с этим. — Джулиан постучал пальцами по кожаной папке на кресле. — Это поможет вам освоиться с историей вопроса. Вам нужно будет связаться с человеком по фамилии Фетисов. Вы встретитесь с ним в Москве, на Красной площади; он вам поможет во всем, будь то дополнительная информация или материальные ресурсы.
— В Москве? — ошеломленно переспросил Майкл.
— Забудьте все эти истории про холодную войну. Теперь это космополитический город, в нем ключом бьет жизнь, и он послужит прекрасным фоном для вора с вашей специализацией. Что касается прокладывания маршрута к месту расположения шкатулки… Это не должно составить большого труда. У вас ведь есть карта.
— Какая карта?
— Та самая, которую вы выкрали в Швейцарии: скрытая под красками моего полотна. Только не пытайтесь умалить мою проницательность утверждением, что вы не взрезали его и не подивились на то, что только я один имею моральное право видеть первым за пятьсот лет.
Майклом овладела паника, он застыл с остекленевшим взором. Он действительно взрезал картину и подивился — в смятении — на скрытую под первым слоем карту. И, выполняя последнюю волю Женевьевы, желавшей помешать своему сыну наложить руку на картину и карту, он уничтожил и то и другое.
Запустив руку в карман пиджака, Джулиан извлек оттуда сотовый телефон и бросил его Майклу. Тот не предпринял никакой попытки поймать телефон, так что тот ударился о его грудь и упал на пол.
— Я буду ждать вашего звонка завтра, в десять часов по московскому времени, с Красной площади.
— А если я не соглашусь?
— Неужели, Майкл, вы решитесь бросить вашего отца на произвол судьбы — так же, как когда-то он бросил вас?
Майкл изучал лицо Джулиана, особенно глаза. И там, где обычно обитает жизнь, сейчас он не видел ничего. Майклу и раньше доводилось встречаться с истинным злом, и оно не сильно отличалось от того, что предстало перед ним сейчас. У этого человека нет чувств, для него существуют лишь собственные цели. Это заставило Майкла содрогнуться. Теперь он по-настоящему понял, что стояло за мрачными предостережениями Женевьевы, чем объяснялся ее ужас перед человеком, которого она называла своим сыном.
— Вы сами напросились, Майкл. Что ж, выражусь предельно ясно. Если бы вы оставили меня в покое, не трогали мою картину, мы бы сейчас не беседовали с вами в прекрасном доме вашего отца, которого тем временем силой вывозят из страны. Я понаблюдал, как он бился с моими людьми. Следует отдать ему должное, для человека его возраста он прекрасно держится. Но вряд ли его сердце выдержит пытку, которой я его подвергну, если вы не пойдете навстречу моим желаниям. Я не стану убивать его сразу. Я заставлю его страдать. И скажу ему, что он страдает из-за вас, из-за того, что вы столь опрометчиво осмелились похитить принадлежащую мне вещь. Родители, как бы они себя ни вели, формируют наш характер. Любят ли они нас, пренебрегают ли нами, проявляют ли нежность или бросают нас на произвол судьбы — в любом случае их действия определяют, чем мы станем. Можно сколько угодно это отрицать, но родители — важнейшая составляющая фундамента нашей личности, основа ткани всего нашего существа. И как вы сейчас, должно быть, особенно отчетливо понимаете, родители неизбежно платят за преступления своих детей.
— Вы преследовали собственную мать… — произнес Майкл, стиснув зубы.
— Совершенно верно. И я же захватил вашего отца. И единственный путь к спасению лежит для него через ваше полное согласие. Если вы обратитесь к копам, он умрет, а вас арестуют и привлекут к уголовной ответственности не только за кражу произведения искусства в Европе, но и за его смерть. Если вы попытаетесь проигнорировать договор о вашем временном рабстве, он, опять же, умрет. Причем не сразу, а медленно и будет очень сильно страдать. Впрочем, не мне вам объяснять, моя мать наверняка рассказала вам о моей противоречивости и моих пороках. — Взяв с каминной доски свой стакан, Джулиан пошел к бару. — Вечно она меня недооценивала.
Кровь отхлынула у Майкла от головы. Он утратил всякое душевное равновесие, его уже захлестывало чувство вины за то, что человека, которого он увидел впервые в жизни, того самого человека, которого он разыскивал, которого умоляла найти Мэри, он подверг смертельной опасности. Он не мог думать о Келли как об отце; для него тот был кем-то, кто в свое время от него добровольно отвернулся. Но это не мешало Майклу чувствовать себя так, словно его руки уже были обагрены кровью Келли.
— Итак…
Расправив плечи, Джулиан сложил руки ладонями вместе. Его настроение, проделав поворот на сто восемьдесят градусов, стало радостно-оптимистичным.
— Москва построена поверх гигантской разветвленной сети туннелей и каверн, многие из которых созданы руками человека несколько веков назад. Значительная их часть нанесена на карты. Этот подземный мир не пустой, в нем процветает своя собственная культура. Он служит пристанищем бездомным, всякого рода чудакам и любителям приключений. Но есть одна область этого мира, в которую уже пятьсот лет как никто не решается спуститься. А о тех, кто на это осмеливается, больше никогда не слышат. Туда-то вы и отправитесь. Внутри подземного комплекса находится некое место, тайно устроенное там царем Иваном Васильевичем, человеком, которого во всем мире ласково называют Иваном Грозным. Это библиотека. По слухам, в ней хранятся старинные предметы и сокровища, перед которыми бледнеют любые порождения фантазии. Тайна внутри тайны. — Зивера глубоко вдохнул, успокаивая себя.
— И где расположено это подземное место? — Спрашивая, Майкл не желал слышать ответ.
— Вам оно наверняка известно. Его название означает «цитадель». Но в миру его называют Кремлем.
Майкл делано рассмеялся.
— Вы что, разыграть меня решили?
— Уж поверьте мне, Майкл, в таких вопросах я не шучу. — Светло-голубые глаза Джулиана потемнели. — Если завтра утром вас не будет на Красной площади, я прикончу вашего отца. Если вы не добудете «Альберо делла вита» через семь дней, не позднее, то Стефан Келли умрет еще до того, как у вас появится шанс ближе с ним познакомиться.
Пол Буш забеспокоился во сне. Ему снились бейсбол и Дженни. Они находились на стадионе Фенвей-парк, с обоими детьми, Робби и Крисси, которые с наслаждением вдыхали аромат хот-догов. «Редсокс» проигрывали «Нью-Йорк янкиз» со счетом двенадцать — ноль, и бостонская толпа неистовствовала. Все болельщики были одеты в цвета «Ред сокс», все, за исключением Пола и его семьи, облаченных в сине-полосатые футболки «Янкиз», и в этот самый момент болельщики «Сокс» заметили это и переключили свое внимание от игрового поля на места 12 от А до Д. Пол вспотел, он почувствовал, как по спине и груди у него побежали струйки пота. Он стал лихорадочно искать глазами выход. Они с Дженни взяли детей за руки; Пол рванул налево; Дженни потянула направо. Каждый стоял на своем, упрямо тащил в свою сторону. Болельщики тем временем надвигались, приближались, тысячеголосый гул нарастал, в нем слышалась явная угроза.
