Дона позвала меня в спальню: миссис Грэфтонбыла в истерике, и надо было помочь успокоить ее.
Как сквозь сон, я слышал полицейские сирены,вой машин «Скорой помощи». Дом заполнили люди в белых халатах, сержант Бьюдаотдавал короткие команды… Врач оттолкнул меня в сторону. Не помню, как яочутился во дворе в окружении двух полицейских и сержанта Бьюды.
— Как вы сюда попали? — спросил он.
— Интересовался вороной.
— Зачем?
— Просто так.
— Кто эта женщина?
— Мать девушки.
— Вы видели, как она ела конфеты? Якивнул.
— Сколько же она съела?
— Конфеты три или четыре.
— И как скоро после этого ей стало плохо?
— Практически сразу.
— Похоже на цианид, — сказалБьюда. — Не уходите, Лэм. Мне надо поговорить с вами. Давайте, ребята,разберемся с этими конфетами.
Полицейские скрылись в доме, а из него вышлисанитары с носилками, на которых лежала миссис Грэфтон. Носилки задвинули вмашину «Скорой помощи». Завыла сирена, и машина умчалась.
Из окна в доме напротив за происходящимнаблюдала какая-то женщина. В ее взгляде было нечто большее, чем простоелюбопытство. Заметив, что я смотрю на нее, она отвернулась и отошла, но минутчерез пять прильнула к другому окну.
Я обошел дом и, убедившись, что за мной никтоне следит, бросился к сараю. В клетке вороны не было.
Я залез на штабель дров, подставил под ногикакой-то чемодан и стал исследовать клетку.
В углу ее были навалены кучей ветки, —должно быть, и здесь ворона устроила себе что-то вроде гнезда. Я запустил внего руку и принялся шарить. Вскоре наткнулся на что-то твердое и скользкое.Захватив этот предмет двумя пальцами, вытянул его наружу…
Даже в полумраке сарая он светился волшебнымзеленым светом так, что трудно было оторвать глаза.
Я положил изумруд в карман и снова запустилруку в клетку. В другом ее углу нащупал круглые камешки — оказалось, еще четыреизумруда такой же чистоты, как первый.
Убедившись, что камней в клетке больше нет, явышел из сарая. Несколько минут слонялся по двору, пока ко мне не подошелБьюда.
— Что вы можете сказать об этих конфетах,Лэм?
— Она их съела.
— Это я и без вас знаю. Откуда они удевицы?
— Понятия не имею.
— Конфеты не растут на деревьях, неправда ли?
— Насколько я знаю, не растут.
— Вам их предлагали?
— Да.
— Кто?
— Мать.
— Когда вы пришли, коробка с конфетамиуже лежала на столе?
— Не обратил внимания. Меня интересовалодругое. Она решила, что я журналист. В конце концов, на всех журналистов конфетне напасешься.
— Девушка угощала мать?
— Не помню. По-моему, мать безприглашения начала угощаться.
— Смотрите, что получается, Лэм. Мать неприносила конфеты, значит, их принесла дочь. И угостила мать…
— Нет, сержант. Мне все-таки кажется, чтоникто ее не угощал. Она сама открыла коробку. По-моему, мать не приносилаконфет, но поклясться не могу. Я разговаривал с девушкой, хотел вытянуть из нееинтересующую меня информацию. Приход матери нарушил мои планы. Ей вообще нетерпелось, чтобы я убрался поскорее, и я уже хотел уйти…
— Какую информацию вы хотели вытянуть издевушки?
— Да так, просто…
— На кого вы работаете?
— В данный момент ни на кого.
— Что вы имеете в виду?
— То, что говорю.
— Гарри Шарплз сказал, что поручил вашемуагентству поработать на него. Он, кажется, сильно взволнован.
— Да, он предложил нам работу.
— И вы хотите меня уверить, чтоотказались?
— Берта считает иначе.
— Может, это она работает на Шарплза?
— Я здесь ни при чем.
— А что вам здесь нужно?
— Провожу рекогносцировку.
— Кажется, вы опять морочите мне голову.
— Ну что вы!
— Как вам девочка?
— Девочка что надо.
— Черт побери, я сам не слепой! Пожалуй,несколько худа, зато фигура… Но я вас не об этом спрашиваю. Что вы о нейдумаете?
— Хорошая девушка.
— Другого ответа я от вас и не ожидал. Вывообще испытываете слабость к особам женского пола». Ладно, идите. И не вздумайтеболтать про это отравление.
— Я обязан проинформировать своегопартнера.
— Я имею в виду газеты. Скажите Берте,чтобы она тоже помалкивала.
— Почему? Разве тут кроется какая-тотайна?
— Кто его знает. Откуда, например, взялсянож на полу?
— Кто-то уронил. — Кто?
— Мать.
— Дочь об этом ничего не сказала.
— Мне показалось, что его уронила мать.
— Как это случилось?
— Ей стало плохо.
— Зачем она схватила нож?
— Понятия не имею. Я не спрашивал. Может,она открывала ножом коробку? Вообще-то я уже уходил и не видел, что она делает.
— И что было потом?
— Женщине стало плохо. Ее затошнило,началась рвота.
— Она не кричала, что ей подсунулиотраву?
— Точно не помню. Кажется, она сказаладочери, что конфеты горькие или что ее отравили… Что-то в этом роде.
— Значит, вы не знаете, откуда взялсянож?
— Я помню, что видел его. Но, поймите,женщину рвало, я старался помочь ей… Мне было не до ножа.
— Дочь утверждает, что соскоблила ножомкраску с коробки и положила его на стол.
— Я не обратил внимания.
— Так лежал этот нож на столе или нет?
