Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 236
Сорокин слушал, Юшков говорил, задрав локоть на спинку стула, сидя вполоборота, вразвалку:
– Но ничего, вот придёт Йёся, он вам покажет – благость… а заодно и сытость…
Сорокин слушал.
– Он вас всех… построит в одну шеренгу… посчитает… и каждому назначит, кто чего заслужил… Что вы так насупились?
Сорокин чувствовал, как в нём все сильнее поднимается протест против этого человека.
– А русские, я имею в виду – характер… дайте-ка я ещё налью! – Юшков стал наливать, налил с горкой, поднес ко рту и пролил, водка потекла по голому локтю, и он её стал слизывать. – А характер, я имею в виду русский характер, дорогой мой спаситель, – дерьмо! Можно и крепче выразиться, но, судя по всему, в этом доме, – Юшков со сладенькой улыбочкой посмотрел по сторонам, – бывали дамы, и весёлые!
– Чем вас не устраивает русский характер? – наконец не выдержал и спросил Сорокин.
– А вот доберёмся до американцев, тогда скажу, поделюсь с вами нажитком, распрощаюсь, а перед этим скажу!.. – Юшков налил ещё и ещё налил, с каждой рюмкой, а в бутылке становилось всё меньше и меньше, он становился пьянее, веселее, а потому – развязнее и противнее. – А могу и сейчас сказать…
– Скажите!.. – выдавил из ставшего тесным горла Сорокин.
– Ха! А то не скажу?! – Он сделал длинную, очень театральную паузу. – Вас вообще не должно было быть! Ни вас, ни вашего города!
– Нас?
– Нет, не вас, конечно, вы мой спаситель, и будь я в чести у Йёси, я бы за вас похлопотал, при чём тут вы? Я имею в виду всех вас и этот город! И попомните, скоро от всего этого ничего не останется…
– Будут бомбить?
– Ну если будет военная необходимость – а как вы думаете?
И будут! Но дело не в этом, здесь не должно быть самого духа…
– Русского? Так чем вам русский дух не угодил?
– Де-е-р-рьмо! Простите, дамы! – Юшков с ехидной улыбочкой раскланялся на четыре стороны. – Русский дух – дерьмо! Совершенно несамодостаточная нация, и даже не нация – сброд, татаро-монголы! Русским надо, чтобы их ругали, тогда они лезут в драку, правда, – часто побеждают! Русским надо, чтобы их хвалили, тогда они ближе к Богу, есть чем гордиться, небожители! – Его руки разлетелись, как привязанные у марионетки, он откуда-то выхватил пачку и вытащил из неё папиросу. – Вы вот не учили марксистско-ленинской философии и небось не знаете о единстве и борьбе противоположностей, а русский характер – это и есть внутреннее единство и борьба противоположностей – раба и барина. И всё это в одном человеке!
– Не понимаю!
– Вы Александра Ивановича Герцена читали, врага вашего? «Былое и думы»! Врага самодержавия! Он всю жизнь боролся с ненавистным царизмом! Нет? Не читали! А у нас его издали, году, что ли, в двадцать седьмом или двадцать пятом, не помню. Там он описывает интересный разговор на троих…
В харбинских книжных магазинах продавалась книга Герцена «Былое и думы», но Михаилу Капитоновичу было не до неё.
– Что за разговор?
– Разговор? Интер-р-е-есный!
Юшков наливал, пьянел, но не валился.
«До утра, что ли, с ним сидеть?» – с ненавистью думал Сорокин.
– Да! Так, значит, разговор! К Герцену, можно сказать, в гости, а Герцен в Лондоне из русских, наряду с Огарёвым, был первое лицо, так скажем, – дуайен, приехал один аристократ с известной фамилией – Голицын Юрий Николаевич, князь, образователь и владелец хора, народного, новинка по тогдашним временам, и народу привёз – голоса! Ну и промотался, как водится! Хотя успех имел настоящий, но промотался! И вот как-то к Герцену приходит ближайший помощник князя, его управляющий хором с регентом, и начинают они вдвоём жаловаться на князя, мол, не платит или ещё что, уже не помню, но жалуются основательно и просят Герцена рассудить их тяжбу с Голицыным, что, мол, невмоготу и они уже хотят домой, в Россию. А Герцен им в ответ – идите в суд, английский суд, мол, он справедливый, а они своё: «Разберите дело по-свойски, по-домашнему!» Герцен ни в какую не соглашается, а они снова, и уговорили-таки! Упорные были! Ещё говорили, что князь испугается Герцена, чтобы в «Колокол» не попасть. Представляете, какие хитрецы, всё учли!
Сорокин слушал.
– Так вот, уговорили они Герцена, но на одном его условии, что если только князь примет его посредничество. А если нет – то в суд! Надо сказать, что Александр Иванович в своей книге дал очень верные характеристики жалобщикам: один из них из дворовых, но выбился, другой примерно такой же. Когда они были довольны князем, то хвалили его, а когда им платы не стало, то и прощелыгой обзывали, и зверем до крестьян, и по-всякому. Так, значит, они встретились, и князь таки принял посредничество Герцена. И стал тут управляющий предъявлять и предъявлял: что князь обещал, что князь не сдержал обещание, а Герцен слушает его и слышит, что брешет управляющий. Князь, заметьте, злится и рычит, что, мол, из вшивой избы вытащил, голосу и пению обучил, мол, в России ему цены не будет и так далее. Ну тут Герцен, немецкая душа, по матери-то, и рассудил, а, мол, вас, князь, просил кто из вшивой избы-то его вытаскивать да голосу учить? Нет, согласился князь, сам его нашёл. А тогда, предложил Герцен, дайте ему расчёт и отпустите с миром. Князь на это согласился и дал расчёт, а управляющий бумагу не подписывает. «Ну что ещё вас не устраивает?» – спрашивает Александр Иванович управляющего, а тот говорит, мол, князь обещал «пожаловать на обратный путь до Петербурга!». Тут князь взревел и кричит, что «это в случае, если я им буду доволен!», и снова про то, из какой дыры он его вытащил. Герцен ему снова о том, мол, кто его, князя, об этом просил? А управляющий снова не подписывает, что деньги-то получил. Тут уже Герцена прорвало, мол, почему? А управляющий и отвечает, что раньше князь одежу ему со своего плеча даровал, а теперь он без носков ходит.
А князь кричит, мол, да я сам без носков хожу. Тогда Герцен и поставил условие: или управляющий берёт деньги, подписывает бумагу и свободен, или Герцен отказывает ему в посредничестве. Ну тут управляющему деваться стало некуда, и он согласился и подписал, а потом, самое интересное, вы слушаете, не уснули ещё?
Сорокин не уснул, ему стало интересно, что во всем этом так важно для Юшкова.
– А управляющий после всего и говорит: «Ваше сиятельство, так как пароход до Петербурга будет только через пять дней, явите милость, позвольте остаться покамест у вас!» И что, вы думаете, ответил князь?
Сорокин пожал плечами.
– Разрешил князь, да ещё и пояснение дал, как щас помню, цитирую: «Ну, куда ты к чёрту пойдешь? Разумеется, оставайся!», а после, когда управляющий ушёл, добавил, снова цитирую: «Ведь он предобрый малый, это его этот мошенник…», он имел в виду второго, с которым они жаловаться пришли, «…вор… этот поганый пёс подбил…». А! Каково?
Сорокин удивился:
– А что ж тут такого? Добрый барин был князь – и денег дал, и остаться позволил… Что вы тут нашли?
Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 236
