спящих почек, и, вопреки всему, спящие почки хранят будущее… Конечно, не вкуси я в юности марксизма, задень меня революция хоть бы чуть-чуть, я не мог бы написать своих вещей о природе. И то же самое, не переживи я в юности эту же самую революцию в своем кружке (1895 год), я не посмел бы себя так свободно и независимо держать в наше время».
Последний прижизненный сборник произведений Пришвина адресован детям, писатель построил его необычно: от последних сказок – к более ранним произведениям, чтобы стала ясна логика творческого пути. Его путь – к людям, к свету, к высвобождению в творчестве того «ребенка, которого сохраняет в себе каждый настоящий художник – нет, каждый живой человек сохраняет и тем самым преодолевает разрушительную силу времени». И назовет его восьмидесятилетний писатель «Весной света».
Герои детских рассказов Пришвина – это дети и звери, часто – маленькие звери, детеныши. Вот бывалый охотник раскладывает перед девочкой свою добычу: все, что принес он из леса (не только добыча: птицы, грибы и ягоды, но и травинки, и листочки, и даже забытый хлеб), – все для нее чудесно и сказочно. Подобно герою «Лисичкиного хлеба», Пришвин щедро раскладывает перед читателем лесные богатства, помогает естественному детскому любопытству перерасти в любовь к родной природе. Детской радостью открытий, интересом и уважением к жизни пронизаны все пришвинские рассказы. Принес человек в дом ежа – и пытается помочь ему, воссоздать лес с луной-лампой и облаками из табачного дыма. Целую ночь готов не спать рассказчик, чтобы лучше узнать ежа или разгадать секрет утенка-изобретателя. Не жаль пришвинским героям и без добычи остаться, если зверь – молодец, проявил смекалку и смелость. Вот сообразительный беляк из рассказа «Синий лапоть», едва не посрамивший опытного следопыта: притаился на вершине кучи хвороста, а охотники его снизу ожидают. И человек, разгадавший заячью хитрость, помогает зайчишке спастись – жаль убивать умного зайца! Пришвин и его герои умеют понимать зверей – сочувствие к ним держится на собственном опыте. А за понимание и уважение и животные платят любовью, – потому так обаятельны в пришвинских рассказах прирученные дикие птицы и звери: и уточка в «Хромке», и журавль в «Журке», и заяц Руська, съевший у партизанского командира сапоги. Со всеми лесными обитателями умеет найти Пришвин доверительно-уважительный тон разговора. И кажется, не только он их язык разгадал, но и зверю доступно ласковое человеческое слово.
Особенно хорошо понимает Пришвин собак. В собаке лучшее, что может дать природа: чутье, силу, скорость, – человек развил и приумножил. За тысячелетия человек и собака научились понимать друг друга, но каждый раз их дружба рождается как неповторимое чудо. В рассказах Пришвина мы видим разные этапы этого радостного пути. «Нерль» – о самом начале, об умении разглядеть собачий характер в еще беспомощном щенке. «Школа в кустах», «Ярик», «Кэт», «Вася Веселкин» – о непростой науке обучения охотничьей собаки. Какие они разные – собаки Пришвина! Темпераментный ирландский сеттер Ярик и артистичная легавая Кэт, азартный гончий Соловей и умная, догадливая пойнтер Лада. «Человек естественное стремление собаки подкрадываться к добыче и останавливаться, чтобы сделать прыжок и схватить, разделил: она останавливается, это ее стойка, а прыжок человек взял себе – этот прыжок, его выстрел, достигающий цели, гораздо вернее собаки» – так объясняет писатель азы охоты с собакой. Воспитание охотничьей собаки – дело трудное, но благодарное. Ведь пес должен подчинить свои инстинкты общей с человеком цели, отыскать, но не бросаться на дичь, замереть в стойке, указывая хозяину на добычу. Вот темпераментный Ярик (в кличке его не случайно сошлись яркость и ярость) замер в «мертвой стойке», не смея дохнуть, подобрать кончик языка и согнать комара! Но, одураченный тетеревиной маткой, уводившей пса от гнезда, ринулся за ней, забыв всю собачью науку. В том, как повел себя охотник, – высшая мудрость и человеческое превосходство над природой. Он поймет и оценит птичью отвагу, «фокус» матери, спасавшей птенцов, он поймет и простит ошибку собаки, не сладившей с инстинктом, и сам сумеет «одурачить всю эту публику»: подманить выводок и поймать тетеревенка, а потом великодушно отпустить.
Юного читателя эти рассказы привлекут забавными событиями и неподражаемым юмором, но читатель постарше понимает: отношения собаки и охотника у Пришвина оказываются моделью отношения человека и природы, которую он и использует, и оберегает. Человек научился использовать для себя дар чутья у зверя, и даже развил и приумножил его. А для собаки он – мудрый и любящий хозяин, пес платит верностью за кров и пищу, за мудрость и любовь, как, например, Верный из одноименного рассказа. Как ни унизительна служба у жадного крестьянина, умный пес несет ее с достоинством. Глупый мужик недоволен – собака носит в сарай дрова, но никак не научится поленницу складывать! Зато с какой любовью служит пес своему новому хозяину, благодарный за ласку и понимание, как расцветает талант Верного на настоящей охотничьей работе. Обратившись к теме охоты, Пришвин продолжил давнюю традицию русской литературы (вспомним охотников Тургенева, Некрасова и Толстого). Воспевая радость, которую приносит охота, он сталкивался с обвинениями в жестокости. На обывательский упрек: «Как вам не стыдно убивать?» он отвечал вопросом: «А вам не стыдно есть то, что для вас убивают?» Для Пришвина охота – это способ мужского, волевого общения с природой. Это зов ее, своеобразный атавизм, пробуждающий «инстинкт дикаря, продолжающий обитать в душе цивилизованного человека». Наш далекий предок должен был охотиться, повинуясь властному закону борьбы за выживание, ведь закон жизни в природе – это борьба за свое существование с другим, против другого. Этот закон правит и в мире растений, борющихся за место под солнцем, и в мире зверей, разделенных на хищников и жертв. Древний охотник боролся не против природы, но на равных с ней, по ее законам. «Скорее всего, жалость к зверю рождается, когда человек поймет его по себе», – замечает Пришвин. Древний инстинкт повелевает учиться у природы, всматриваться в нее – в этом залог удачи охоты. Так развивается чуткость и зоркость. И то радостно-удивленное восприятие мира, которое живет в душе подлинного охотника. Охота открывает новое в давно знакомом, обостряет ощущение красоты и неповторимости мгновенья. И часто именно радость открытия, красота оказываются на первом месте.
В повести «Жень-шень» Пришвин удивительно тонко описывает, как борется в герое инстинкт охотника и радость поэта: оказавшись рядом с прекрасной оленихой, он мог бы ее удержать. «Как охотника, значит тоже зверя, меня очень соблазняло – тихонечко приподняться и вдруг схватить за копытца оленя… Всякий охотник поймет мое почти неудержимое
