— Здрасьте! — поприветствовала его Лайма. —Рада, что вы пришли. Время — деньги.
— Согласен, — кивнул тот и начал суетливоустраиваться. Потом передумал садиться, положил папку на край стола иотправился к шведскому столу за пищей.
Лайма решила, что это своего рода знак. Протянула руку ипотянула папку на себя. Она показалась Лайме слишком тонкой. По ее расчетам,телефонов должно было набраться видимо-невидимо. Девушка принесла чашку ипоставила на стол. Рядом положила чек на маленьком блюдечке. Пакетированный чайвыкрасил кипяток в мрачный темно-желтый цвет. Пах он мокрым бельем, которое наночь оставили в тазу. Лайма содрогнулась, оплатила счет и, взяв папку подмышку, направилась к выходу. Помахала старичку рукой и еще раз подмигнула.«Какой славный агент!» — подумала она,закрывая за собой дверь.
Дошла до ближайшего скверика, опустилась на лавку, открылапапку и увидела, что никаких распечаток в ней нет. А лежит там свеженькоесвидетельство о разводе и брачный договор, заключенный между гражданиномКобищановым Леонидом Александровичем, 1929 года рождения, и гражданкойХренихиной Людмилой Николаевной, 1975 года рождения. В правом верхнем углубрачного договора черным фломастером начертано: «Хрен она получит!»
Не успела Лайма изумиться, как услышала топот. Она поднялаголову и увидела старичка — по всей видимости, того самого жадного Кобищанова,который обещал хрен своей молодой жене Хренихиной после развода. Заметивпохитительницу папки, старичок увеличил скорость и в два прыжка оказался возлескамейки.
— Учтите, это копии! — воскликнул он. —Оригиналы я храню в другом месте.
— Я очень рада, — ответила Лайма. — И вообще— я вашу папку по ошибке взяла.
Тут снова раздался топот, и к лавке подскочила официантка,которая приносила Лайме чай. Глаза выпучены, раскрытый рот жадно хватаетвоздух.
— Говорила мне мама, чтобы я не курила сигарет сментолом, — пытаясь отдышаться, с трудом выговорила она. — Что же вы,дама, убежали так неожиданно?
— Я заплатила за вашу пакетированную гадость, —гордо возразила Лайма, привстав со своего места. — Деньги положила прямо вблюдечко. Возможно, их украл какой-нибудь нечистый на руку ценитель шведскогостола. Они у вас там бегают, как мыши в подвале.
— Ваши двенадцать рублей в целости исохранности, — успокоила ее официантка. — Просто вам конверт просилипередать, а я и глазом моргнуть не успела, как вы удрали…
Она протянула большой белый конверт размером со стандартныйлист — такой толстый, как будто в него засунули биг-мак.
— Вот видите! — обернулась Лайма кстаричку. — Я просто перепутала вашу папку со своим конвертом. Думала — выее для меня положили.
— Это мне наука, — пробормотал старичок. — Вдругой раз буду бдительнее.
Официантка ушла, сгибаясь, как пловчиха послезаплыва, — все никак не могла восстановить дыхание. А старичок подал Лаймесвою визитную карточку и представился:
— Моя фамилия Сомов. Если будут неприятности — милостипрошу.
Лайма взяла визитку и прочла: «Сомов Игнат Петрович. Частноесыскное агентство».
— Боже мой! — воскликнула Лайма, схватив Сомова залацканы пиджака. Глаза у нее загорелись, как у деревенской девушки, завидевшейв окошко гармониста. — Это провидение вас мне послало!
— Да ну? — удивился тот. — Неужто вынуждаетесь в моих услугах?
— Еще как нуждаюсь! — воскликнула Лайма и потряслаконвертом. — Но это конфиденциальная информация.
— А вы знаете, какие у нас ставки? — вкрадчивопоинтересовался Сомов, беря новую знакомую под руку и подводя обратно кскамейке.
— Деньги — не вопрос, — ответила та и широкимжестом показала, как легко относится к финансовой стороне дела. — Мненужно много-много квалифицированных сотрудников, которые начнут работать прямосейчас!
— Мне нравится ваш подход, — просиял Сомов. —Расчет наличный?
— Да.
— А я могу узнать наконец, с кем имею дело?
— Конечно! — ответила Лайма и достала из сумочкифальшивое удостоверение. — Надеюсь, вы все поймете правильно и будетедержать язык за зубами.
— Я потрясен, — признался Сомов, увидев нафотографии Лайму в пилотке и френче.
— Мне тоже кажется, что я тут хорошо получилась, —игриво ответила она.
* * *
По личному звонку Нелли Ираклиевны под именем Розы МамаевойКудесников был принят на работу в небольшое туристическое агентство «Пляжныйбум» на должность секретарши директора. Хотя и не просто так, а с испытательнымсроком. Директор, Алексей Петрович Базаров, оказался симпатичным мужчиной «подполтинник» — слегка полноватым, но обаятельным. У него был маленький вздернутыйнос, но вовсе не он портил внешность Базарова, а хмурое выражение лица.Казалось, директор чрезмерно чем-то озабочен и не желает, чтобы его трогали. Наприветствия он отвечал коротким кивком и стремился как можно скорее пройти всвой кабинет.
Первый рабочий день прошел замечательно. Кудесниковпонравился всему персоналу, потому что купил в честь знакомства торт инесколько литров сока. За чаем рассказал душещипательную историю о разводе с«новым русским», польстил всем мужчинам вместе и каждому в отдельности, сделалправильный комплимент старухе Пескаревой и сильно порадовал девушек, которые нафоне новой секретарши почувствовали себя невозможными красавицами.
В течение дня два раза появлялась трагическая необходимостьвыбора туалета — мужской или женский? В женском постоянно кто-то отирался — тамкурили, наводили красоту и обменивались маленькими тайнами. Еще там поправляличулки, лифчики и делали всякие другие вещи, о которых Кудесников не желалзнать. С другой стороны, в малопосещаемом мужском туалете, по закону подлости,в «момент истины» можно было на кого-нибудь напороться.
Он долго мучился сомнениями и все-таки пошел в женский. Инаткнулся там на кассиршу Люсю Никитину, которая подвизалась худеть на глазахвсей страны под надзором корреспондентов глянцевого журнала. Корреспонденты тои дело Люсю фотографировали и помещали самые свежие ее фотографии на страницахжурнала. Люся сообщала им, сколько граммов она потеряла на прошлой неделе,сколько на этой, однако на внешнем виде эти граммы никак не отражались, и Люсянечеловечески страдала. От этого в ней просыпался зверский аппетит, и онабегала в туалет, чтобы съесть шоколадку. В присутствии коллег есть сладкое былостыдно. Старуха Пескарева смотрела на Люсю с таким ужасом и с такой брезгливостью,как будто та на ее глазах ловила и разжевывала мух.
— Ты когда-нибудь сидела на диете? — спросила Люсяновую секретаршу, втайне наслаждаясь тем, что у той фигура еще хуже, чем у нее.Эти широченные плечи… А ноги!
— Мне не надо, — честно ответил Кудесников. —Ничто и никогда не превращается во мне в жир.
