Костя замолчал. А потом вдруг, неожиданно для себя, решился. Точно с разбегу пробил головой тонкое стекло.
– Сергей Петрович, я давно хотел сказать. – Слова застревали у него в горле, словно куски непрожёванной пищи. – В общем мне кажется, у меня какая-то болезнь. Голова болит и сны какие-то странные снятся. Я думал – пройдёт, а оно не проходит. Вот я и решил вам всё рассказать.
– Так-так, – проговорил Серпет, откинувшись на спинку кресла. – Успокойся и давай всё по порядку. Во-первых, что именно за сны?
– Ну, приходит ко мне какой-то Белый. Я его Белым называю, так уж само собой получилось. Приходит и начинает всякие морали читать. Что я был болен и только-только начинаю выздоравливать. А главное – он про такое рассказывает, чего не было, а он говорит – было.
– Ну а конкретнее?
– Конкретнее? Ну, например, когда мне было семь лет, я накурился. И мама не пускала меня гулять с ребятами, думала, что я заболел, а тётя Аня мне новую клюшку подарила. И когда он говорит, кажется, что всё так и было. А проснёшься – и понимаешь, что это бред. Какая ещё мама? Что за клюшка? Но он зачем-то впихивает мне всё это в голову.
– Так-так, понятненько. – Серпет подпёр щёку ладонью и надолго замолчал. Потом спросил очень спокойным, даже слишком спокойным голосом: – А ты не припомнишь, сколько раз этот Белый к тебе являлся?
– Не помню. Часто. Раз пять – это точно, а может, и больше. Я же не считал.
– В общем так, – произнёс Серпет, откинувшись в кресле и пожевав губами. – Это и в самом деле болезнь. Она не особо опасная, но, как видишь, малость необычная. Значит, и лечение должно быть столь же необычным. Ты, кстати, не пробовал его прогонять?
– Пробовал. Всё без толку, он не уходит. А один раз я даже ударил его, но кулак прошёл насквозь, будто он из дыма или из тумана. А он на самом деле не из дыма, он живой, как мы с вами, это же видно!
– Гм… Из дыма, говоришь, из тумана? – задумчиво протянул Серпет. – Вот что, Константин. Слушай меня внимательно. Во-первых, обо всех этих делах ни с кем, кроме меня, не говори. Ни Наблюдательницам, ни ребятам, никому. Ну, это, конечно, ты и сам понимаешь. Теперь второе. Когда он снова тебе приснится, сделай вот что. Не спорь с ним, не ругайся. Дождись, пока он тебе всё выскажет, а после, когда исчезнет, проведи круг на том месте, где он стоял. Ну, пальцем или чем-нибудь там. А дальше, как проснёшься, сразу иди сюда, ко мне в кабинет. Только сразу, ни секунды не медли.
– А вы что же, ночью в кабинете будете? – удивился Костя.
– Придётся. Так что сразу жми сюда.
– А как же Наблюдательницы? Они же в коридоре сидят, у стола своего, они же меня остановят, а вы сами сказали – им ничего говорить нельзя.
– Ах да, – спохватился Серпет. – Ладно. Их я беру на себя. В общем иди мимо них, как будто бы ты в коридоре один. Не думай о них. Кто знает, может, они не обратят на тебя внимания. Ну а если остановят… Не реагируй на их вопли, иди как идёшь.
– А если за руку схватят?
– Что ж, ты не маленький. Оттолкни. Сил хватит – вон какие бицепсы накачал. В общем справишься.
– Как?! Это же Наблюдательницы! – Костя едва сдержал крик. – Да меня же за это!.. Вы же сами знаете!
– Ничего тебе за них не будет, – устало улыбнулся Серпет. – Моё слово.
Глава 6
Французский коньячок
Оставшись в кабинете один, Сергей долго стоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Ничего путного в голову не приходило, мысли прыгали, точно мартышки в джунглях, дразнились и корчили рожи. Ничего себе, а! Провёл, называется, плановую беседу. Проверил, значит, ментальные реакции! Тупой ведь метод, примитивный как булыжник, и на тебе! В кои-то веки сработал. Хотя и совсем не по методике.
В общем-то дело это простое. Задаёшь объекту вопросы, на которые он ответить не может. Ибо память о Натуральном Мире отшиблена Концентратом, а волевой потенциал блокирован. Задаёшь, значит, вопросы и наблюдаешь за реакцией. Насколько напуган, какова задержка в ответе, какой лексикой пользуется… и всё такое прочее. Полученные данные заносишь в компьютер, смотришь, как ложатся они на теоретическую кривую – и рассчитываешь коэффициент коррекции. Хотя всё можно было бы сделать куда проще и эффективнее. Глубокое ментоскопирование даёт на два порядка большую точность. Но Старик скуп, энергию жалеет, и ментоскопирование проводится лишь раз в год. Да и не слишком он, Старик, в ментоскопы верит. Предпочитает дедовские методы.
Сергей, однако, эти беседы не любил. Хоть и понимал, что для дела нужно, но неприятно было ощущать себя не то следователем, не то инквизитором. Не Санитар же он всё-таки! Ну ладно, через несколько часов объект о беседе забывает (для этого проводится небольшой сеанс гипноза), мозги его остаются чистыми как лист бумаги. Но в эти-то часы он мается, строит жуткие прогнозы собственной участи, недоумевает, в чём провинился…
Да, конечно, Стрессовый Метод есть Стрессовый Метод, и никуда от него не денешься. Все кругом уверены, что так и должно быть. Хотя… Не случайно же вчера Андреич затеял тот странный разговор.
Вообще-то с Василием Андреевичем, преподавателем Энергий, Сергей был знаком плохо. Дальше чисто деловых отношений контакты не заходили. А какие там деловые отношения? Справиться, какова успеваемость в Группах, согласовать месячные планы, выдать Андреичу копию очередного отчёта… Да и сам Андреич не больно-то стремился к общению. Среди Воспитателей его за глаза называли Отшельником. Что ж, прозвище довольно точное. Со всеми – от Сумматора до последней девчонки-Наблюдательницы – Андреич был сух и официален, обходился минимумом слов. В душу ни к кому не лез, но и свою держал на замке. И уж, разумеется, ни на какие пикнички с преподавателями не ездил, в свободное от занятий и прочих служебных дел время сидел в своей однокомнатной квартирке. Говорят, втихую закладывал за воротник. Хотя мало ли о чём болтают Наблюдательницы да Техники…
И Сергей был изрядно удивлён, когда Андреич подошёл вчера к нему после дневной планёрки, помялся, потоптался, а после, видно, пересилив себя, сказал:
– Сергей Петрович, не окажете ли честь старому отшельнику? Хотелось бы кое о чём переговорить… Мне, право, неудобно навязываться, но однако же… Надеюсь, вы в настоящее время не слишком заняты?
– Ну что вы, Василий Андреевич, – стараясь попасть ему в тон, ответил Сергей, – напротив, буду весьма признателен. Честно говоря, заинтригован предметом предстоящей беседы.
– В таком случае не сочтёте ли за труд посетить мою… гм… скромную раковину? Уверяю вас, что надолго не задержу.
– За чем же стало дело, Василий Андреевич? До половины девятого я совершенно свободен. Потом у меня короткий обход Групп, который, впрочем, при желании может быть перенесён и на другой день.
– Тогда целесообразно было бы встретиться прямо сейчас, – кивнул Василий Андреевич. – И обход не пришлось бы переносить. От них, от обходов, знаете ли, тоже иногда бывает польза.
