С приходом новых людей атмосфера разрядилась, пошли бесконечные витиеватые восточные тосты и традиционные обсуждения политики и экономики. Говорили о жизни в Душанбе. Родик восторженно хвалил Таджикистан, поднял тост за республику и ее руководителей. Потом разговор, как обычно, сместился на женщин. Абдулло Рахимович доброжелательно пошутил по поводу Оксы. Родик поддержал и полушутливо рассказал об инциденте с корейцами, об угрозах Бори.
— Завтра прибегут извиняться, — посерьезнев, угрюмо пообещал Абдулло Рахимович. — Им, косоглазым, все мало. Кооперативы, биржа, деньги без счета гребут. Обнаглели. Никому не платят, ни с кем не делятся. Ничего, скоро пройдет их время. Вон евреи и немцы уже побежали.
Родик пожалел, что завел этот разговор, и, чтобы сменить тему, рассказал несколько анекдотов про евреев, добавив, что он не антисемит, поскольку сам наполовину еврей.
Особенно понравился всем анекдот про совхозное собрание, на котором обсуждали два вопроса: о выращивании дынь и об увольнении Рабиновича.
Обсудив первый вопрос, председатель перешел ко второму:
— Поступило заявление от Рабиновича с просьбой уволить его из совхоза в связи с выездом в Израиль.
— А куда он дом, машину, хозяйство денет?
— Оставляет родному совхозу.
— Так на хрен нам эти дыни? Давайте лучше евреев выращивать».
Водки было выпито столько, что даже Родик почувствовал себя пьяным, хотя мог выпить три-четыре бутылки без видимых последствий.
На обратном пути под влиянием алкоголя он опять задумался о своей двойной жизни и двойных стандартах, которые с уходом из института не заканчиваются. Сознание Родика реагировало неадекватно на каждодневные обстоятельства, касающиеся денег. Он никак не мог привыкнуть, что все они его и их надо уметь не только сохранять, но и приумножать. Родик стеснялся тратиться на себя и, как бы в оправдание, расходовал деньги на подчас совершенно пустые производственно-хозяйственные и социальные нужды. Он создал по аналогии с государственными предприятиями фонды развития производства, социальные, зарплаты и другие. Соответствующие средства хранились в банке, накапливались и не пускались в оборот, а только расходовались по целевому назначению. Хотя никаких обязательств перед работниками кооператива у Родика не было, он, вспоминая кассы взаимопомощи, вечные одалживания «до получки», профсоюзные выплаты и другую социалистическую атрибутику, легко выделял ссуды, оплачивал путевки в санатории и дорогу до места отдыха, оказывал материальную помощь.
Несмотря на это, со временем таких неприкосновенных денег стало много — более двух миллионов. Умом он понимал, что эта невероятная сумма принадлежит ему и, если ее не использовать, она может и пропасть при очередных действиях правительства. Более того, разум требовал получать от этих денег прибыль. Социалистическое сознание диктовало обратное, да еще и утверждало, что деньги в банке никогда не пропадут и эти фонды являются залогом стабильности и помогут пережить возможные тяжелые времена. Он никак не мог понять, что деньги должны делать деньги, а не лежать мертвым грузом.
Предложение Абдулло Рахимовича в очередной раз противопоставило ум и сознание — оплатить «Волги» было можно, только взяв часть денег из какого-нибудь фонда. «Пора кончать с этой благотворительностью. Надо пускать в оборот фондовые миллионы», — решил Родик, будучи не в силах отказаться от предложения нового знакомого, хотя сомнения раздирали его душу.
Он только для солидности выдержал двухдневную паузу, частично заполнив ее общением с председателем банка, обслуживающего кооператив, и начальником районной налоговой инспекции. Конкретных вопросов к ним не было, но у Родика незаметно вошло в традицию приглашать их в ресторан на ужин по приезде в Душанбе… В рабочее же время он занял себя давно запланированными визитами в объединение «Памиркварцсамоцвет» и на ювелирный завод, которые из-за таджикского гостеприимства отняли так много времени, что Родик с большим трудом выбрался в фотоателье, а с бухгалтерией разобраться вообще не успел.
В четверг вечером он сообщил о своем положительном решении по телефону.
— Хоп, Родион Иванович, — ответил Абдулло Рахимович. — Пусть наши бухгалтеры завтра встретятся и обсудят порядок оплаты. Я вам до среды следующей недели подошлю проект договора на двести пятьдесят автомобилей и копии заявок. Что вы делаете в субботу и воскресенье? Приглашаю вас, если свободны, ко мне на родину, в Куляб. Познакомлю с семьей, отдохнете.
— Спасибо, к сожалению, не смогу, — отказался Родик. — У меня несколько рабочих встреч, которые даже из уважения к вам не перенести. Специально приезжают товарищи с Урала. У меня там филиал. Завтра встречаю их. Придется выходные и еще пару дней на следующей неделе посвятить им. Хочу показать Памир.
— Это как раз в мою сторону, — заметил Абдулло Рахимович. — Приглашаю и ваших товарищей. Погостите и поедете дальше. Я заодно пограничников извещу, дам сопровождающего.
— Еще раз спасибо, но в другой раз. Не обижайтесь, — твердо сказал Родик. — Ас пограничниками Сергей Викторович уже все решил и даже в Хороге договорился о ночлеге в каком-то санатории.
— Жаль, но дела есть дела. Если нужна помощь, не стесняйтесь обращаться в любое время. Могу помочь устроить ваших гостей в гостиницу ЦэКа.
— Спасибо, но я уже забронировал им места в «Таджикистане». Сам я раньше всегда останавливался в гостинице ЦэКа. Там, конечно, лучше, но мест не было. С удовольствием воспользуюсь вашим предложением в следующий раз. Желаю вам приятно провести выходные.
— Рахмат, ака[16]. Кстати, как ведут себя корейцы?
— Пока не проявлялись. Да вы не беспокойтесь, это мои проблемы.
— Это наши проблемы, ака. Мы хотим, чтобы вы в нашей республике не испытывали никаких затруднений. Мои люди с ними работают.
— Не надо беспокоиться, Абдулло Рахимович, спасибо.
— Вы наш почетный гость, ака. Это наша обязанность, наше гостеприимство. Хайр[17], — попрощался Абдулло Рахимович.
Медленно кладя телефонную трубку, Родик задумался о московских проблемах. Опять неприятно засосало внутри. «Звякнуть, что ли, в Москву? — подумал он, но тут же решил: — Не стоит дергаться. Если что-то серьезное, то уже нашли бы. Пятница — все отдыхают».
ГЛАВА 08
Прекраснейший дар природы человеку — радость смотреть и понимать.
А. Эйнштейн
Вечером Родик встретил в аэропорту Николая и Володю. Разместив друзей в гостинице и даже не дав им принять душ, он повез их к себе домой.
Во время застолья разговоры были только о камнях, смотрели карту, спорили, какой маршрут до Хорога выбрать. В конце концов решили ехать по известной дороге Душанбе — Хорог, а там как получится. Где-то в ее окрестностях располагались месторождения лазурита. Конечно, надежд на то, что они попадут на лазуритовое гнездо, было мало, поскольку, по описанию, лазуритовые жилы располагались в труднодоступных горных местах, а имеющиеся промышленные месторождения, вероятно, охранялись. Однако местное население могло добывать и продавать камни, что было не так интересно, но имело коммерческий смысл.
