возвращения. Он бы первый предложил тебе доесть его обед, – видя, что мальчик медлит, Том коротко добавил: – Либо еда отправляется в мусорное ведро, либо в твой желудок, Безил. Решай сам.
Мальчик принялся уплетать пирог с такой скоростью, что Том испугался, как бы ему не стало плохо.
Как-то раз Том попытался вручить Безилу кусок обернутого в бумагу мыла из шкафчика с туалетными принадлежностями рядом с уборной, но тщетно.
Безил подозрительно покосился на мыло, словно на какое-то опасное вещество:
– Мне это не надобно, сэр.
– Вне всякого сомнения оно тебе необходимо, дитя, – заметив, что мальчик обнюхивает свою подмышку, Том нетерпеливо добавил: – Никто не чувствует свой собственный запах, но можешь поверить мне на слово: даже с закрытыми глазами я легко спутал бы тебя с запряженным в повозку ослом.
Эти слова тем не менее не убедили мальчика:
– Так если я сегодня помоюсь, то завтра снова замараюсь.
Том хмуро его оглядел:
– Ты вообще никогда не моешься, Безил?
Парнишка пожал плечами:
– Я того, обливаюсь водой из насоса в конюшне или ополаскиваюсь в корыте.
– Когда в последний раз?
Мальчик с видимым напряжением принялся обдумывать ответ, и Том закатил глаза:
– Перестань ломать голову, не то вывихнешь еще себе что-нибудь от натуги.
После того случая Том какое-то время был слишком занят своими проектами, поэтому игнорировал проблему гигиены Безила.
Однако сегодня утром, услышав, как мальчик в очередной раз принялся исступленно чесаться, Том поднял голову и спросил:
– Безил, у тебя все в порядке?
– Да, сэр, – с уверенным видом ответил мальчик. – У меня просто-напросто пара вошек.
Том замер, с трудом скрывая брезгливость:
– Ради всего святого, не двигайся!
Безил послушно застыл с метлой в руке, вопросительно глядя на Северина.
Выйдя из-за стола, Том подошел к мальчику и, внимательно его оглядев, сказал, осторожно поворачивая вихрастую голову в разные стороны и рассматривая маленькие красные бугорки, рассыпанные по его тощей шее и линии роста волос:
– Безил, у тебя вовсе не пара вошек!
Как и ожидалось, в спутанных нечесаных волосах обнаружилось множество гнид, которые прямо-таки бросались в глаза.
– Черт возьми! Если бы вши были людьми, то на твоей голове уместилось бы все население Саутуарка!
Мальчик озадаченно переспросил:
– Если бы вши были людьми?
– Это аналогия, – коротко пояснил Том. – Используется для того, чтобы с большей ясностью передать мысль.
– Ничегошеньки ясней не становится, ежели вшей людьми обозвать!
– Неважно. Прислони метлу к стене и пойдем со мной.
Миновав стойку администратора в вестибюле, Том вошел в кабинет помощника.
– Барнаби, отложи все дела, у меня к тебе есть поручение.
Секретарь, который в это время протирал носовым платком очки, как сова из дупла воззрился на Северина поверх целой башни из книг, фолиантов, карт и планов:
– Сэр?
– Волосы мальчишки кишат вшами, – сказал Том. – Я хочу, чтобы ты отвел его в общественную баню, он должен помыться.
Растерявшись, Барнаби машинально почесал свою пышную копну каштановых кудрей:
– Если у него вши, его на порог не пустят.
– Не-е, меня в баню калачом не заманишь! – возмутился Безил. – Я, это, возьму мыла кусок и помоюсь, что ли, в конюшне.
– Тебя не пустят ни в какую конюшню, – сообщил ему помощник. – Неужели ты думаешь, тебе позволят подвергать опасности лошадей?
– Найди место, где он сможет помыться, – велел Том секретарю.
Барнаби вскочил, одернул жилет на своей коренастой, полноватой фигуре и, расправив плечи, решительно проговорил:
– Мистер Северин, как вы знаете, я делаю многое из того, что не входит в мои служебные обязанности, но это…
– Твои обязанности определяются мной, – жестко оборвал его Северин.
– Да, но… – Барнаби схватил со стола папку и замахал ею на Безила. – Парень, отойди-ка ты подальше от моего стола!
– Да у меня всего-то пара вошек, – запротестовал Безил. – Делов-то! Они у всех есть.
– У меня нет! – ответил Барнаби. – И мне бы хотелось, чтобы так оно и оставалось.
Он снова перевел взгляд на Тома:
– Мистер Северин, у меня совсем, признаться, вылетело из головы, но… сегодня я прошу вас отпустить меня пораньше. Собственно, прямо сейчас.
– Неужели? – прищурившись, хмыкнул Том. – И по какой же причине?
– Все дело в моей… бабушке. У нее жар. Лихорадка. Мне нужно домой, чтобы за ней присмотреть.
– Почему этим не может заняться твоя мать? – спросил Том.
Барнаби на мгновение задумался:
– У нее тоже лихорадка.
– Она ее не в бане подхватила часом? – подозрительно уточнил Безил.
Том бросил на помощника уничтожающий взгляд:
– Барнаби, знаешь, что общего между ложью и корридой?
– Нет, сэр.
– Не умеешь – не берись.
Помощник смутился:
– По правде говоря, мистер Северин, я ужасно боюсь вшей, от одной только мысли начинаю весь чесаться. Однажды у меня была перхоть, а я решил, что это вши, и был, признаться, просто убит горем, так что матушке пришлось даже дать мне успокоительное. Думаю, все началось с того…
– Барнаби, – перебил его Том, – это все твои чувства. Ты случайно не забыл, кто перед тобой?
– Верно, сэр. Прошу прощения.
– Ладно, с мальчишкой я разберусь сам, а ты пока позаботься о том, чтобы все комнаты на этом этаже тщательно убрали, а ковры пропитали бензолом.
– Сию минуту, сэр!
Том взглянул на Безила и позвал:
– Пойдем.
– Не буду я мыться, – испуганно заявил мальчик, следуя за ним. – Уж лучше уйду от вас!
– Боюсь, не получится: мои сотрудники обязаны подать письменное заявление, уведомив о своем увольнении за две недели.
В этот раз Том поступился своей принципиальной честностью, но это исключение он сделал ради мальчика, которого заживо съедали паразиты.
– Но я же недотепистый! – запротестовал Безил.
– Это ты к чему?
– Писать не умею.
– То есть ты неграмотный, – уточнил Том. – В таком случае, подозреваю, ты будешь работать на меня вечно.
Пока Северин вел Безила на Корк-стрит, мальчишка не переставал жаловаться и препираться. Бо́льшую часть улицы занимало здание универмага Уинтерборна с мраморным фасадом и огромными зеркальными витринами, в которых были выставлены роскошные товары. Знаменитая центральная ротонда магазина, увенчанная витражным куполом, ярко выделялась на фоне серого ноябрьского неба.
Они подошли к небольшому и менее заметному зданию в конце улицы, которое служило медицинской клиникой и хирургическим отделением для тысячи служащих.
Два года назад Риз Уинтерборн взял доктора Гаррет Гибсон в штат клиники, несмотря на опасения тех, кто высказывался против женщины-врача. Гаррет потратила немало времени, чтобы доказать свою компетентность и зарекомендовать себя как необычайно квалифицированный и талантливый хирург и диагност. Конечно, ее все еще воспринимали как некую диковинку, но репутация доктора Гибсон, несомненно, укрепилась, а круг пациентов не прекращал расти.
Когда Северин с Безилом подошли к парадным дверям больницы, и мальчик остановился как вкопанный, спросив:
– Куда мы пришли?
– В медицинскую клинику.
– Мне не нужен костоправ, – встревоженно проговорил Безил.
– Да, я знаю. Мы пришли сюда только для того, чтобы воспользоваться местными устройствами, а именно душевой кабиной.
Это место было единственным, которое пришло Тому на ум, когда он ломал голову, куда можно отвести Безила. В клинике они могли рассчитывать на горячую воду, лекарства, дезинфицирующие средства и помещения, выложенные кафелем. К тому же Гаррет не станет чинить им препятствий, помня об услуге, которую он оказал ее мужу.
– Эвона! А что это? – спросил Безил.
– Маленькое помещение, огороженное со всех сторон
