юристами и главами административных департаментов. Работа стала для Северина центром вселенной. Он не общался с друзьями и отклонял все светские приглашения, если они не имели отношения к коммерческой деятельности. Посещением он удостаивал лишь завтраки и ленчи с предпринимателями, которые согласились финансировать строительство его подземной железной дороги.
Ближе к середине октября Том договорился о покупке поместья площадью двести пятьдесят акров к северу от Лондона. Продавцом был лорд Бомонт – виконт, утопавший в долгах, как и многие другие аристократы-землевладельцы. Поскольку мало кто мог позволить себе приобрести столь обширные земельные угодья, Том купил поместье по выгодной для себя цене, намереваясь застроить его магазинами и жилыми домами примерно для тридцати тысяч человек. Он всегда хотел иметь собственный город и уже предвкушал удовольствие, с которым собирался заняться его планировкой.
Разумеется, семья виконта возненавидела Северина за то, что им пришлось продать ему свое родовое поместье, однако это не помешало им представить ему одну из своих младших дочерей, мисс Аделию Говард, в надежде, что он женится на ней и таким образом удастся сохранить семейную собственность.
Его настолько забавляло, что семейству Бомонт плохо удается скрыть свое отвращение к нему, что Том решил поразвлечься и принял приглашение на ужин. Чопорный и официальный банкет затянулся надолго, но хорошо воспитанная Аделия произвела на него благоприятное впечатление. Казалось, она разделяла его представление о браке как о деловом партнерстве, в котором роли каждой стороны четко определены: он станет зарабатывать деньги и оплачивать счета, она же займется хозяйством и воспитанием детей. Произведя на свет достаточное количество потомства, они станут жить каждый своей собственной жизнью, закрыв глаза на похождения друг друга. Никаких романтических глупостей об уютных коттеджах и прогулках рука об руку по деревенским лугам. Ни поэзии, ни приторной чепухи.
И никаких вальсов при луне!
– Вам не найти лучшей кандидатуры, чем я, – заявила Аделия тоном, абсолютно лишенным драматизма, пока они разговаривали наедине у нее дома. – Большинству семей, подобных моей, и в голову не придет смешивать голубую кровь с кровью человека низкого происхождения.
– Но вы возражать не станете? – скептически поинтересовался Том.
– Я стану возражать гораздо больше против брака с бедняком и жизни в убогом тесном домишке с парой слуг, – Аделия окинула его холодным взглядом. – Вы явно богаты, умеете хорошо одеваться и, судя по всему, не скоро облысеете. Все это ставит вас на порядок выше большинства моих потенциальных поклонников.
Том понял, что за нежной, цветущей как персик внешностью скрывается твердая сердцевина, и это обстоятельство заставило его еще сильнее укорениться в своем решении. Из них выйдет хорошая пара. Эту возможность не стоит упускать, ведь подобная может еще долго не представиться, если вообще возникнет.
Но пока он так и не заставил себя сделать ей предложение, потому что не мог перестать изнывать по леди Кассандре Рейвенел. Черт бы ее побрал!
Возможно, он испортил ей вальс, но она навредила ему гораздо больше. Впервые в жизни Тома подвела его необыкновенная память: он забыл, каково это – целоваться с женщинами. Он помнил лишь сладкие податливые губы Кассандры, женственные изгибы ее тела, словно созданные специально для него. Как навязчивый лейтмотив музыкального произведения, она стала его идеей фикс, преследовала во сне и наяву.
Все его инстинкты требовали, чтобы он продолжал добиваться Кассандры – делал все возможное, чтобы завоевать ее. Однако если ему это удастся, он уничтожит все, что делало ее достойной обладания.
Не в состоянии самостоятельно разобраться в этом парадоксе, Том решил обратиться к мнению дамы, пользовавшейся авторитетом в подобных вопросах, – Джейн Остен, и купил книгу, которую советовала Феба, – «Доводы рассудка» – в надежде разрешить эту дилемму.
Прочитав роман, Том, к своему облегчению, обнаружил, что язык мисс Остен не был ни высокопарным, ни приторно-слащавым, наоборот – сухим, ироничным и рассудительным. К сожалению, ему не понравилась ни сама история, ни ее герои. Он бы возненавидел сюжет, если бы смог его отыскать, но в книге люди вели бесконечные разговоры, и так страница за страницей.
Так называемая героиня Энн Эллиот, которую семья убедила расторгнуть помолвку с капитаном Уэнтвортом, оказалась удручающе пассивной и сдержанной. Уэнтворт, в свою очередь, по вполне понятным причинам держался отчужденно. Однако Том был вынужден признать, что на некоторое время почувствовал родство с Энн, которая с большим трудом определяла и выражала свои чувства: он хорошо понимал ее.
А потом он дошел до части, где Уэнтворт поверяет Энн свои сокровенные мысли и чувства в любовном письме: «Вы заставляете меня невыносимо страдать. Мою душу раздирают отчаяние и надежда». По какой-то причине Том испытал искреннее облегчение, когда Энн обнаружила письмо и поняла, что капитан ее все еще любит. Но как можно сочувствовать тому, кого никогда не существовало, и сопереживать событиям, которые никогда не происходили? Этот вопрос привел его в недоумение и вызвал живой интерес, однако более глубокий смысл романа так и остался для него тайной, покрытой мраком. Насколько Том мог судить, основная идея «Доводов рассудка» заключалась в том, что нельзя позволять родственникам вмешиваться в твою жизнь.
Вскоре Том снова отправился книжный магазин и попросил у продавца посоветовать ему другие книги на эту тему. Домой он вернулся с «Дон Кихотом», «Отверженными» и «Повестью о двух городах», хотя и затруднялся ответить сам себе, что заставило его остановить свой выбор именно на этих книгах. Возможно, все дело в том, что ему казалось, будто в них крылась разгадка к какой-то тайне. Возможно, если он прочитает все эти романы о трудностях персонажей, то отыщет ключ к решению своих собственных проблем.
– Безил, – рассеянно буркнул Том, сидя за своим столом и читая контракты, – прекрати чесаться.
– Да, сэр, – почтительно ответил мальчик, продолжая подметать пол, суетливо передвигаясь по кабинету с метлой и совком.
За последние несколько недель Том открыл в Безиле немало ценных качеств. Парнишка звезд с неба не хватал, почти не умел читать, и его математических познаний хватало лишь на то, чтобы сосчитать мелкие монеты. Привлекательностью со своим безвольным подбородком и болезненно-бледным лицом он тоже не мог похвастаться, зато характер у него оказался чистое золото.
Жизнь не щадила Безила, но он принимал ее такой, какая она есть, и упрямо сохранял жизнерадостность, которая импонировала Тому. Мальчик никогда не опаздывал, не болел и не лгал. У него и мысли не возникло бы прикарманить даже корку хлеба. Частенько помощник Тома Барнаби впопыхах убегал из конторы, получив какое-то поручение, и оставлял на столе недоеденный сэндвич, кусок пирога или хлеба и немного сыра. Том находил эту привычку чрезвычайно раздражающей, поскольку недоеденная пища привлекала паразитов, а насекомых и грызунов он ненавидел еще с тех времен, когда работал разносчиком в поезде и единственным жилищем, которое он тогда мог себе позволить, была кишащая вредителями лачуга на сортировочной станции.
– Доешь остатки обеда Барнаби, – сказал как-то Том Безилу, чей изможденный организм нуждался в питании. – Не стоит выбрасывать еду.
– Я не какой-то вор, – ответил мальчик, глянув на объедки впалыми глазами.
– Это не воровство: ведь я сам предложил тебе доесть.
– Но он же не мой, а мистера Барнаби!
– Он прекрасно знает, что любую пищу, которую оставляет недоеденной у себя на столе, выбросят еще до его
