появились они на студеном Севере. Ламуты из поколения в поколение жили с непоколебимой верой в то, что олени ниспосланы им самим Духом земли, чтобы жили они в достатке, преумножая свой народ и оставляя след на земле. Вот почему для них олень – символ жизни и счастья.
* * *
Старец Ичээни ведет длинный аргиш из грузовых нарт. На них нагружены кожаные мешки, перетянутые тонкими ремнями. В мешках запасная меховая одежда, спальники, шкуры, разная утварь, включая медный чайник и котел для варки мяса, кружки, выделанное меховое покрывало чума и прочее.
К последним нартам привязаны длинные сухие жерди – ирука. Они волоком тянутся за нартами. В сумерках кочевые ламуты останавливаются на ночлег, не утруждая себя рубкой новых жердей, мерзлых и тяжелых. У кочевых ламутов все необходимое под рукой. Старец Ичээни сыновей и дочерей давно научил такой сноровке. Жерди ровной вытески, крепкие и сухие.
«Без надобности не рубите ирэт – тонкие деревца. Их не убивайте, пусть живут, сколько им дано тут расти. Они ведь тоже живые, у них есть душа своя. Были бы неживые, не меняли бы свой облик так неузнаваемо и так выразительно весной, поднимая дух всего живого на земле, и нас, ламутов, и оленей наших, и снежных уямканов на недосягаемых высотах Гольца Тонмэя, и разных зверей и близких нам птиц. Это Дух Гольца Тонмэя нам подносит такую радость. Мы не исчезнем бесследно, будем жить вечно, как Голец Тонмэй… Как наша Тайга…» – так говаривал он.
Старец время от времени оборачивается, поглядывая, как дружно идут следом свободные олени. Над ними вьется пар, это их дыхание клубится на морозе. За тонким маревом дымки едва виден силуэт Тонмэя на верховом олене.
Далеко позади еще одна оленья упряжка. Это едет молодой ламут Гирге, сын Горго. Он ведет за собой упряжку Тонмэя и грузовые нарты. Сзади на привязи еще два верховых оленя. В пути он заменит Тонмэя, подгоняющего свободных оленей.
Ичээни мысленно благодарит старого друга Горго. Это он задумал, чтобы Гирге помог соседям-ламутам перегнать оленей к стойбищу. Только истинный ламут способен на такую доброту. Ничего не попросил в награду. Старец Ичээни доволен поступком друга. На его месте и он поступил бы так же. Взаимовыручка в крови каждого ламута.
Уже едут четвертые сутки. Позади три ночевки. Не сразу удался этот аргиш. Молодые олени в первый день кочевья норовили вернуться к своим ягельникам, где они родились и выросли. Тонмэй гнался за ними неотступно.
Старец Ичээни не стал останавливаться в ожидании, пока сын догонит и приведет отколовшихся оленей. Надо ехать вперед. Медленно, но ехать, иначе и остальные олешки побегут восвояси. Тогда беда, упустят всех.
Издалека слышится голос Тонмэя. Несколько оленей прибежали и догнали основной аргиш. Остальные то пускались за аргишем, то убегали прочь. Верховой олень Тонмэя тяжело дышал. Значит, сильно устал верный учаг – верховой олень. Тогда Гирге громко крикнул. Олени дрогнули. И те, кто находился рядом, и те, которые убегали назад. Гирге погнал учага на подмогу Тонмэю. Олешки сбились в кучу. Увидели Гирге и, услышав его сильный голос, помчались догонять основной косяк.
…После этого Гирге ехал замыкающим. Молодые олени смирились. Отец и сын переглядывались друг с другом. Ичээни благодарно вспоминал старца Горго. На добро принято отвечать добром. Ведь в жизни как получается: сегодня ты удачливее других, добычей поделишься с сородичами, а в другой раз удача выпадет другому, а тот первым делом вспомнит о тебе. У ламутов такой неписаный закон, на этом держится вся кочевая жизнь.
«Не стану тянуть, – думает Ичээни. – Скоро снаряжу сына. Отберем молодняк и вернем должок другу Горго. Я взял у него оленей, то же самое нужно и Горго… Не забуду и этого молодого Гирге. Чую, это не простой ламут, он сильнее меня духом…»
Постепенно усилился вечерний морозец. Воздух заметно густеет.
Впереди из-под снежных сугробов шумно вылетает косяк белых куропаток. Их вспугнул легкий стук оленьих копыт. Куропатки веером полетели над речкой и вскоре исчезли в белом тумане березовой рощи на противоположном берегу. Это хорошая примета. Значит, впереди все путем, опасаться нечего.
За тихой речкой, сплошь обтянутый льдом, виден сумрачный лес. В глубине леса, у подножия белой сопки, их ждет становище, где путники отдыхали, когда ехали к мямяльским ламутам. Ичээни знает, что для ночевки лучшего места поблизости нет. Тут на склоне сопки сочный ягельник. Оленям будет хорошо. Их ждет сытная ночная пастьба. И сухостой что надо на растопку…
* * *
Гирге задержался у старца Ичээни. Сначала его тянуло домой. Но старец уговорил его остаться погостить, познакомил с сородичами и сыновьями. Гирге оказался общительным. Не прошло и трех дней, как он со всеми перезнакомился. Не отходил от Тонмэя. Они вдвоем успели поездить к оленям, поставить кое-где чэркэни[35] под горностая. Побывали и у Митэкэ. Всем понравился мямяльский ламут. С парнями и дрова рубил, и лед таскал, и нарты ремонтировал. Таких, как он, ламуты называют илкан бэй, что значит добрый, сильный человек. Он хорошо пел и легко отгадывал любые загадки.
Однажды вдруг говорит:
– Тонмэй, к деду Митэкэ поедем. – Тонмэй удивленно посмотрел на него. – Дед нуждается в нашей помощи.
– Откуда ты знаешь?
– Не спрашивай… Поедем быстрее.
Разговор этот состоялся при старце Ичээни. Тот ни о чем не допытывается, ни один мускул не дрогнул на его морщинистом лице.
«Неспроста все это говорит Гирге. Однако только он сам знает, о чем говорит», – подумал старец. Повернулся к Тонмэю:
– Сходи за оленями.
– Мы вдвоем пойдем за оленями. Так лучше, – быстро заговорил Гирге.
Парни быстро оделись и поспешили на сопку. Олени паслись там.
Когда шли по склону над обрывом, Тонмэй неожиданно поскользнулся и покатился вниз. Один бог знает, когда успел перекатать маут-аркан Гирге. Он кинул аркан, поймал Тонмэя и вытянул его. Спас друга. В тайге и в горах много неожиданностей. Даже такой опытный охотник, как Тонмэй, едва не погиб. Лишь об одном попросил он Гирге: «Никому не рассказывай об этом случае».
Поймав упряжных и верховых оленей, парни погнали упряжки к стойбищу Митэкэ. Прихватили берданы. Не доезжая, остановились. Упряжки оставили возле сосен. Сами на верховых оленях поднялись на гору. Оленьих следов тут не густо, но они свежие. Вскоре увидели самих оленей. Они вели себя спокойно. Их было немного.
Тонмэй оглянулся на Гирге, мол, дальше что будем делать? Тот выехал вперед и стал подниматься еще выше. Олени остались позади. Вдруг Гирге спешился, верхового оленя привязал к
