веков.
– Один он знает. Я не знаю, откуда ему на ум приходят такие откровения, уму непостижимо.
Поздно вечером, отведав вареного мяса, Горго сказал:
– Я рад вашему приезду. Живите у меня, сколько хотите. Дальнюю дорогу преодолели.
– Мы довольны теплом в твоем чуме, друг Горго. – Ичээни в самом деле был приятно удивлен щедростью хозяина стойбища.
Горго, как подобает сильному ламуту, мимо ушей пропустил благодарные слова гостя и продолжил:
– Оленям вашим тоже нужен отдых, пусть попасутся и восстановят утраченные силы.
– Ты прав, олени наши устали. Твое предложение мы принимаем с радостью. Правда, долгая езда по снежному бездорожью много сил отняла и у нас. – Ичээни молча воздал должное рассудительности хозяина и бросил взгляд на сына. Тот в знак согласия со словами отца едва заметно кивнул головой. У обоих, отца и сына, глаза говорили о том, что им в самом деле нужен отдых, пускай и упряжные олени наберутся сил.
После молчаливого обмена взглядами оба про себя решили шибко не торопиться в обратную дорогу. Горго обрадованно хохотнул.
* * *
Старец Ичээни наутро проснулся рано. Почувствовал себя отдохнувшим, будто это не он на упряжке преодолел долгий путь по снежному бездорожью. «Горго знаю давно, он неплохой человек и рачительный хозяин. Хотелось бы, чтобы он пошел навстречу нашей просьбе. Поймет ли?» – думал он, лежа в теплом меховом мешке из выделанных уямканьих шкур.
…За утренним чаем Ичээни рассказал о цели своего приезда.
– Дельную мысль говоришь, друг Ичээни. Я сам давно терзаюсь этим. Сам знаешь. Оленья кровь требует постоянного обновления. Тогда у дэлмичэ[33] появляется крепкое потомство.
Оба ламута поняли друг друга и легко нашли общий язык.
Гости задержались у гостеприимного Горго. В течение нескольких дней объездили, где на верховых оленях, где на упряжках, все оленьи пастбища. Горго с готовностью показывал свое богатство. Олени понравились гостям. Через несколько дней стадо загнали в кораль. По велению Горго пастухи отделили около сотни молодых оленей – явканов и сатты. Полуторагодовалых самцов ламуты называют «явкан», а будущих важенок – сатты.
– Берите этих. Пусть они помогут в размножении вашего стада, – широким жестом Горго показал на молодняк, загнанный в отдельный небольшой загон. Взрослыми самцами не стали меняться, зная, что те на новом месте не продержатся и дня, обязательно убегут обратно.
Тонмэй возился с оленями наравне с пастухами Горго. Ловкий и сильный парень на местных ламутов произвел приятное впечатление.
Внимание Тонмэя привлекла юная дочь Горго. Она была невысокого роста, глаза лучистые, щеки алые. Все звали ее Эку. Тонмэй незаметно следил за девушкой. Та доила важенок, помогала матери в выделке оленьей шкуры, в другой раз варила еду, тут же что-то шила. Словом, без дела не сидела и весь день крутилась, не ведая усталости.
– Пора бы Эку замуж выдавать, но нет подходящего жениха, – как-то тихо молвил за едой Горго и опасливо оглянулся назад. Самой девушки рядом не было. Вышла доить важенок. Старик Ичээни с сыном выразительно переглянулись.
– Чудит старик, – жена Горго недовольно покосилась на мужа. Горго молча пропустил мимо ушей слова жены, но недовольно крякнул.
– А какой тебе жених нужен? Молодых ламутов, как я вижу, много, – спросил Ичээни.
– Дело не в молодости. У молодых кости тонки и кровь жидка. Жених должен быть сильным и ловким. Где его возьмешь? – громко проговорил Горго, не взглянув на гостя.
– Если поискать, наверно, можно найти, – не унимался Ичээни.
– Я тоже ищу, друг мой Ичээни, старец мудрый. Весной устраиваю игры. Ставлю условие: тот, кто победит на оленьих гонках и всех уложит по борьбе, женится на моей дочери Эку.
– И сколько раз собирались на такие игры?
– Дочь подросла, потому два раза устроил игры. Парни хилые и слабые. Нынче весной вновь собираемся.
– Весна разная бывает по времени, – Ичээни дал понять, что тут нужно разъяснение.
– Друг Ичээни, как я понимаю, желает узнать о времени весеннего Эгден эвинэк?[34] – продолговатое лицо Горго засветилось улыбкой.
– Ты угадал. Эгден эвин до таяния снега или в начале лета?
– Эгден эвин мы проводим весной при снеге, чтоб провести гонки на упряжках.
– Вон оно как. Это удобно, – довольный крякнул старец Ичээни. Помолчав, спросил: – Слушай, отец Эку, неужели дочь свою собираешься выдать за первого попавшего человека? – поведение Горго для Ичээни показалось опрометчивым и, чего греха таить, легкомысленным.
– Ты меня не совсем так понял, друг Ичээни. Я не собираюсь выдавать дочь за первого лоботряса.
– Ну, допустим, какой-нибудь парень выйдет победителем во всех играх. Парень-то незнакомый, и ты готов за него выдать дочь?
– По нашему обычаю родители заранее договариваются между собой женить своих детей еще в то время, когда дети сладко спят в люльке. Ты же сам знаешь об этом обычае. Еще неизвестно, какими людьми вырастут младенцы, а их уже нарекли. Это же наш родовой обычай с давних пор. Или я выдумываю это? – Теперь Горго пристально посмотрел на гостя.
– Ну это допустимо, когда родители с обеих сторон дружат семьями, хорошо знают друг друга, а то и вместе кочуют, – Ичээни молвил невозмутимо.
– Такой брак в большей части бывает удачным. Детей с раннего детства готовят к этому. Одно плохо. У меня не было такого близкого человека, с которым я мог бы заранее договариваться о будущем дочери, – Горго с явным сожалением проговорил последнюю фразу.
– А твой жених-силач вдруг окажется в жизни человеком с дурным характером. Как тогда быть?
– Сильный человек обычно бывает добрым по натуре. У доброго человека здоровое потомство рождается. Вот и ищу сильных женихов. Не осуждай меня за это. – Горго тихо засмеялся.
– Доброта в крови у наших сородичей. Ты тут прав, отец Эку. Но я не стал бы выдавать свою дочь за незнакомца. Мне непонятны твои намерения, друг Горго… – как бы подтверждая сказанное, Ичээни покачал головой.
– Приезжайте. Может, и сами поучаствуете. – Горго мельком, будто оценивая, взглянул на Тонмэя.
– Посмотрим. Время покажет. Дожить бы до весны, – уклончиво ответил Ичээни.
* * *
Обратная дорога показалась гораздо легче. Та была езда по бездорожной снежной целине, по горным перевалам и узким речкам, закованным льдами. Сильно мешали сугробы. Оленей в упряжке меняли часто.
А дорога домой долгожданна и приятна и для старца Ичээни с сыном Тонмэем, и для упряжных оленей, которые заметно оживились. Олени хоть и не говорят, а все понимают. Их тоже, видно, манят родные ягельные места и собратья-олени. Они друг друга помнят и тоскуют, как и сами ламуты.
Удивительные существа эти одомашненные олени. Никто не знает, когда
