подумал в отчаянии Асгред, — Ты умер и отдыхаешь теперь. И у тебя всего лишь меч сломался. У меня сломался я сам».
Как задрожала земля он заметил не сразу. Тогда только, когда мимо пронеслось громадное щупальце, бледное, прозрачное и мерзкое, как его вера. Пару дней назад она еще пылала, сейчас же от нее остался только пепел, смоченный в ядовитом дожде. Асгред лежал прямо в луже, оперившись спиной на живот с мёртвым жеребенком внутри. Он даже не пытался нащупать рукоять меча — скоро от него будет пахнуть так же, как он костей на деревьях.
По луже прошлась красная рябь, сначала тихо и мелко, почти незаметно. Вскоре волны стали крупными и уже ударялись о его сапоги. Лысая гора задрожала, и он услышал трубный зов с неба, наполненных страхом и ужасом. Асгред вскочил с места, глядя то на вершину горы, то на Крайнона, дребезжащего брюхом. О чем-то неистово волнуясь, гигант трубил, ревел и хлопал щупальцами. Послышался грохот, заглушивший рев монстра. Грохот перерос в землетрясение, с горы начали сыпаться камни, корявые затрещали и начали терять сухие ветки. Асгред попытался вскочить на ноги, но, не удержавшись, потерял равновесие и приземлился на ладони. На четвереньках он нащупал рукоять меча, готовый напасть на то, чего не видел.
К тому времени, как вершина горы взорвалась, он уже внутренним чутьем знал, куда смотреть. Неистовое течение Белого Пламени пробило толщу камня, сплошным потоком устремившись в небо. Это был широкий плотный столб чистой силы, вонзившийся в ревущего от боли гиганта.
— Проявитель Каллахан, — невольно прошептал Асгред, удивившись, что назвал оторна Проявителем. Потом он посмотрел свои руки и на то, как он стоял — в боевой стойке, держа наготове меч, и снова удивился. Вера его пала, но тело помнит. Поменяй он позу, и даже этого у него не останется. Поэтому Асгред остался стоять, как стоял.
Уже и непонятно было, отчего трясется земля: от разрушающейся горы или от рева гиганта, теряющее свое гнилое нутро. По бескрайнему брюху полыхнуло пламя, окрасив небо в выжигающие взгляд цвета — от горизонта до зенита. Асгред впервые видел, как горит небо. В распахнутых от страха глазах распустились лепестки гигантских огненных цветов — оранжевых, пурпурных, белых и багровых. И длинные языки, почти достигающие острые пики гор. Стало жарко, по вискам Асгреда липкими пальцами побежали струйки пота и ужаса. Он не мог пошевелиться, хоть уже и передумал стоять неподвижно. «Сейчас он проявится и рухнет вниз, — думал Асгред, отчаянно желая убежать и не мог. — Нас придавит. Меня и Павла. Где Павел?»
— Павел! — закричал Асгред, оторвав подошвы от хлюпкой грязи — это все, на что он был способен сейчас. Его голос потонул в реве и всполохах огня.
Асгред зажмурился и отвернулся от неба, чтобы не видеть, что происходит там, наверху. Массивное тело Крайнона, наконец, обретало свои истинные черты и показало то, чего он бы никогда не захотел увидеть.
Рядом свалилось трепещущее щупальце с шипами и присосками, разломав рощу из деревьев и кустарников. Туда же упало несколько его сердец размером с трех или четырех лошадей. По крайней мере, Асгред сделал такой вывод: они трепетали и бились, и в биении этом угадывался ритм.
«Что не пожжет Пламя Проявителя, то рухнет на землю», — повторял про себя Асгред, ни в коем случае не поднимая голову к небу. Но он не угадал.
Вопя что есть сил, Крайнон безуспешно пытался уйти от потока, разрезающего его плоть, словно раскаленная кочерга, кинутая на лед. Он был слишком массивен и грузен, чтобы уйти от столкновения. Пламя проникало в податливую плоть с шипением и упрямством, чистый поток силы не просто проявлял гиганта, он его жег до самых сердец, падающих с неба на землю.
Работая дырявыми плавниками по воздуху что есть сил, гигант начал снижаться под собственной тяжестью и заваливаться набок. Так он и падал — снижался и заваливался, пока Асгред не увидел солнце на горизонте. Вдруг он понял, что гигант не раздавит его. К тому моменту, как он достигнет земли, скорее всего, он окажется уже далеко. Через несколько минут он убедился в этом сам: света становилось все больше, и глаза слезились, отвыкнув от сияния солнца.
Земля затряслась вновь, когда гигант встретился с землей. Может, близко, а, может и далеко отсюда — Асгред не видел этого за пиками гор. Ослепленный, он сейчас не видел ничего. Часто моргая, храмовник пытался привыкнуть с яркому свету дня. «Дым, — пронзила его внезапная мысль. — Он умер, а где же дым? От такой туши должно быть очень много дыма».
Накатывать стало со стороны, где рухнул гигант. Высокие клубы смога, словно черная пылевая буря хоронили под собой горы, деревья, камни, норы и трупы. Асгред и не пытался убежать, потому как знал, что это бесполезно. Эта штука достанет тебя даже в самом тайном укрытии, а крыльев он еще не отрастил. Когда его поглотила черная волна, он услышал свой истошный, надрывный крик.
Эпилог
Яркое солнце согревало раны, заставляя их жечь еще сильнее. На много километров вокруг не было ни облачка — сначала Крайнон выпил всю влагу, а потом унес ее вместе с собой на землю. Еще долго будет жечься… и хотеться пить. Асгред встал с трудом, чувствуя, как множество острых игл вонзаются в горло. Посмертный гигантов смог забил его легкие и глаза, схватил стальными тисками за горло и не давал вздохнуть. Крестоносец очнулся, когда тот ушел в свою реальность, впитавшись в землю без остатка.
Почему он не умер? Любой другой задохнулся бы. Нельзя стоять на пути посмертного дыма — все это знают. Если его много, он обязательно задушит тебя. А тут… вдох-выдох… Асгред удивился, что воздух входит в его легкие, хоть и со свистом. Еще больше он удивился, когда горло раскрылось и он вздохнул свободно, как и всегда. Молитвы, с досадой подумал он, это они виноваты в том, что я не умер. Неохота оставаться жить, когда теряешь веру, так труднее всего найти достойную смерть. Какую он найдет себе — сломанный? Все же, Асгред желал умереть как герой, хоть и не самый великий. А черный дым скрыл бы все его страхи и
