class="p1">Руки инстинктивно скользнули вниз. Естественно, оружия при мне не было.
Мы молча спустились по лестнице и перешли в другое крыло, достигнув конца коридора.
Райн открыл дверь. Мы оказались в небольшой комнате. Возможно, раньше это был чей-то кабинет или гостиная. Я могла лишь гадать. Как и большинство помещений замка, прежнее убранство комнаты изменилось. Меня встретили пустые стеллажи у стен, их еще не успели заполнить другими книгами. В центре стоял круглый стол.
Септимус уже находился здесь и даже не потрудился встать при нашем появлении. Возле стола, скрестив руки, стоял Вейл и смотрел на меня, как сокол на добычу. Только Кайрис встал, когда дверь открылась.
Он улыбнулся мне и выдвинул стул напротив Септимуса:
– Садись.
Наблюдая за мной, Септимус тоже улыбнулся – одними губами.
Вейл уселся рядом с Кайрисом, а Райн остался стоять. Он встал у меня за спиной, чтобы я чувствовала его присутствие, но его самого не видела. От этого мне стало особенно неуютно.
Все пристально смотрели на меня. Я привыкла к чужим взглядам, но не к таким. Я не диковина, чтобы так на меня пялиться.
Септимус что-то выложил стопкой на середину стола. Это были осколки посеребренного стекла. На их поверхности поблескивали завитки узора.
Я мысленно выругалась.
Чаша из кабинета Винсента.
– Думаю, тебе знакома эта вещь, – сказал Септимус.
Я изо всех сил старалась не реагировать. Молча скрипела зубами. Все указывало на то, что меня будут пытать. Вот для чего Райн выхаживал меня после ранения.
Он заговорил, и меня пробрала дрожь.
– Вряд ли нам стоит задавать глупые вопросы, когда мы и так знаем, что к чему, – сказал он довольно тихо, жестким тоном, словно поддразнивал, но со зловещим оттенком. – Орайя не любит игр.
– Хорошо, ваше величество, – вяло пожал плечами Септимус. – Я обойдусь без вопросов.
Он обратился ко мне:
– Ты ведь узнаёшь эти осколки. Конечно узнаёшь, потому что пользовалась ими.
«Ничего им не говори», – шепотом потребовал Винсент.
Я держала нервы в узде, стараясь управлять и сердцебиением. Я была заперта в одном помещении с чудовищами.
«Страх – всего лишь набор физических реакций».
Я буквально ощущала дыхание Райна у себя за спиной. Лучше бы он встал в другом месте.
– Ты что же, совсем не знаешь назначения этой вещицы? – спросил Септимус. – Это зеркало, моя дорогая, было специально создано для короля Винсента, твоего отца.
Мне почему-то казалось, что от этих слов, в особенности от имени Винсента, у меня перестанет ломить тело. Странная мысль.
– Это устройство для связи, и очень полезное. С его помощью можно общаться с тем, кто тебе нужен, где бы он ни был: в пределах Обитр, а может, и на других землях. Необязательно знать, где именно он находится. Зеркало само его найдет. Великолепный способ поддерживать тайную связь во время войны. Могущественная штучка. Редкая. Какой-нибудь бедный чародей долго над ней трудился.
Серебристые глаза с янтарными прожилками сощурились. Мне была хорошо знакома эта обаятельная улыбка.
– Не удивлюсь, если Винсент расплатился за зеркало собственной кровью, – закончил Септимус.
– И что? – холодно спросила я.
– А то, что ты тоже сумела задействовать зеркало, – ответил он.
– Не понимаю, о чем речь.
Его смех стал тише и холоднее.
– Не будем тратить время на отрицание очевидного.
Тон Септимуса… вернее, насмешливые интонации в его голосе заставили меня вспомнить о двух открытых засовах на входной двери моих апартаментов.
Вспомнилось, что в подземном крыле незапертой была только дверь кабинета Винсента.
И осколки зеркала на столе, словно ждавшие, когда их найдут.
Рискнул бы Винсент оставить столь ценный предмет на виду, среди бумаг и карт? Списать это на суету и напряжение военной обстановки? Нет. Военная обстановка лишь обостряла его бдительность.
«Следи за выражением лица», – предупредил меня Винсент, но опоздал.
Глаза Септимуса торжествующе блеснули. Он увидел, что я догадалась.
– Голубка, все ставки на тебя оказывались выигрышными, – сказал он. – Сбоев не было.
Райн вдруг обошел стол и остановился напротив меня. Руки он держал за спиной. Лицо было суровым, невзирая на улыбку. Безрадостную улыбку.
– Тебе повезло, принцесса, – произнес он. – Оказывается, ты не только предательница, но и обладаешь полезными способностями.
Мной помыкали. Был ли и Райн частью этих манипуляций? Неужели он обратил мое горе и положение пленницы против меня? Разумеется. После всего, что произошло, нечему удивляться. Меня это не должно было бы задевать.
– В большинстве своем потомство не способно пользоваться орудиями родителей, когда действие этих орудий связано с магией крови. И наоборот, – сказал Септимус.
Он водил пальцем по осколку, покрывая кромку черной кровью. В отличие от меня, зеркало не отзывалось на его кровь.
Стиснув зубы, я тупо наблюдала за его действиями. Хотелось отобрать у него осколок и стереть его поганую кровь. Он смел пачкать ею вещь, принадлежавшую моему отцу.
– Одно то, что ты смогла воспользоваться зеркалом и передать сведения своей командующей… уже само по себе это удивляет и впечатляет, – продолжил он. – Возможно, причина в твоей печати наследницы. Кому дано по-настоящему понять магию богов?
Не знаю, почему мне было тошно слушать эти слова. Получалось, моя связь с Винсентом сохранялась, хотя он всю жизнь твердил, что нас ничего не связывает. Часть меня хотела уцепиться за все, что осталось от него, и носить с гордостью, как медаль.
Другая часть ненавидела его за это.
Я отбросила противоречивые мысли и сказала:
– Что же теперь вы намерены делать? Начать брызгать моей кровью на все, что принадлежало Винсенту? Сколько себя помню, вампиры постоянно охотились за моей кровью. Очень изобретательно с вашей стороны.
Септимус рассмеялся так, как обычно смеются взрослые над выходками маленького ребенка.
– Не на все, что принадлежало Винсенту. Только на отдельные предметы.
– У твоего отца было полным-полно тайн, – тихо добавил Райн.
Судя по тону, он подразумевал нечто гораздо более значительное.
Мой язвительный ответ так и не сорвался с языка. Даже я не могла спорить с мрачной правдивостью сказанного. Да, у Винсента было полным-полно тайн.
Вдруг Септимус сказал такое, чего я никак не ожидала от него услышать:
– Полагаю, тебе знакома история Аларуса и Ниаксии?
Что-что?
– Естественно, знакома, – ответила я. – Да и найдется ли в Обитрах тот, кто ее не знает?
Голову он решил мне задурить, что ли? При чем здесь эта история?
– Я не люблю судить, – дернув плечом, заявил Септимус. – В таком случае тебе известно, что Аларус – единственный из главных богов, кто был убит.
– Давай ближе к делу, – буркнул Райн.
Он упрекал Септимуса, а сам смотрел на меня.
Септимус поднял руки, вальяжно показывая: да-да, конечно.
– Мы – вампиры, и смерть нам
