лестница наверх – там тоже камеры. Всего тут человек 10–12. Все уже друг друга знают. Про мое прибытие они тоже уже в курсе. Когда мне выдали блеклую униформу и проводили из изолятора в этот блок E, тут объявили полный локдаун и закрыли всех в камеры на день. Я постаралась использовать свое время по максимуму. Я приняла душ, выпила растворимый горький кофе, позвонила. Конечно, об особом уединении тут речь не идет. Душевая кабина, если ее так можно назвать, отделена нехитрой шторкой, телефоны находятся в том же помещении, где заключенные в это же время едят, смотрят телевизор, играют в простейшие настольные игры. И когда говоришь по телефону, можно почувствовать тепло от ушей, повернутых в твою сторону. Моя соседка по камере представила меня нескольким заключенным, самым спокойным и безопасным, по ее словам. Она не оставляет времени на то, чтобы я составила собственное впечатление, пытается убедить, что ее мнение – самое верное. Я слушаю ее и оставляю при себе свое мнение. Как говорила Хэта: «Понейтральнее, меньше эмоций, kulta (по-фински – золото)».
На третий день я, помимо походов в библиотеку, разнообразила свой досуг заполнением различных request forms – заявлений с просьбой пополнить коллекцию настольных игр или о нехватке чего-либо. Подобная «общественная деятельность» играла роль, которую некогда нес в себе мой ветвистый Чиполлино – я чувствовала жизнь и что могу хоть как-то на что-то повлиять и, главное, хоть и в редких случаях, но все-таки увидеть результаты. Моя соседка продолжает делиться «мудростью». Оказывается, что большинство надзирателей в нашем блоке – просто душки. Этот может всегда выслушать и помочь советом, этот – поможет в приобретении новых прочных носочков. Просто ангелы в форме. Тут я, видимо, все-таки не смогла сдержать ухмылку – она быстро свернула разговор. Тем более что я откровенно не послушала ни одного из ее советов. В общем помещении я познакомилась с заключенной мисс Ли. Она была самой пожилой из всех, к тому же азиаткой. Учитывая, что благодаря мужу-азиату эта культура была мне не чужда, мы начали тепло общаться. А вот моя соседка ее терпеть не могла. Она мне говорила, чтобы я к ней даже не приближалась. Что у нее отвратительная темная энергетика. Что ее стоит опасаться. Но у меня есть свое мнение, пусть даже я не высказываю его демонстративно, как это делает она.
Мисс Ли 67 лет. По ее словам, она правнучка сингапурского короля. Некогда она убежала из золотой клетки, у нее вдобавок есть и британское гражданство. У нее своя нефтяная компания в Техасе. И она была во всех местах в Америке, где была и я. Каждое совпадение немного радовало меня. Это чисто человеческое, не самое рациональное ощущение – когда встречаешь незнакомого человека, а вы были в одних и тех же местах, наблюдали схожие реалии – и он сразу располагает к себе. Она говорит, что она здесь ненадолго, учитывая ее финансовое положение. Держится она и в самом деле достаточно статно и гордо, что, правда, раздражает многих заключенных. Поэтому она мало с кем общается. И так же верно будет сказать, что мало кто общается с ней. Впрочем, меня это не беспокоит, она очень интересная и меткая собеседница со своеобразным юмором. Ее возраст тоже в плюс. Как говорила Хэта: «Kulta, никому не доверяй, но если с кем общаешься, то иди к пожилым – от них меньше проблем».
Помимо стандартных развлечений вроде настольных игр и телевизора в общем помещении, можно общаться с различными организациями, с которыми сотрудничает тюрьма. К примеру, есть сотрудники, практикующие арт-терапию. Есть волонтеры-психологи. И, конечно же, представители религиозных конфессий. Приемы, причем у всех, похожи. Чаще всего предлагают нарисовать что-то, попутно расспрашивая тебя о жизни и о том, что привело тебя в тюрьму. Благодаря некоторым рассказам мужа, который имел опыт общения в тюрьме с подобными волонтерами, благодаря советам Хэты я была далека от доверия к ним. Когда ты выходишь из камеры на несколько часов в день – и то в довольно унылое закрытое помещение, – пообщаться с радушными и любезными людьми дорогого стоит. К тому же в общем помещении нередко происходят конфликты за право обладания пультом или какой-то настольной игрой. Эти крики и ссоры иногда так утомляют, что просто хочется побыть некоторое время с адекватными людьми. К тому же это ценная возможность побывать рядом с людьми из внешней жизни. Женщины порой изливают душу представителям организаций, даже не задумываясь, что это все банальные манипуляции. Они призваны узнать твои страхи, слабости, мысли – чтобы впоследствии было легче тебя контролировать как заключенного. Ведь все проходит под взором видеокамер, которые пишут и звук. То же, увы, касается и религиозных представителей. Ведь какой верующий осмелится врать представителям церкви. Но, как ни крути, мнимая помощь тоже порой желанна.
Я надеялась, что религиозные представители помогут мне с получением Библии. Потому что мой нательный крестик и икону отобрали в первый же день. И утилизировали. Библию представители церкви мне выдают только на время встречи, а потом забирают. Попытки заметить, что это не очень по-христиански, пресекаются железным аргументом, что так не положено. А потом идут красивые речи, что мы и так должны быть благодарны руководству тюрьмы и им самим, что эти встречи нам вообще позволяют. Что они, волонтеры, и так прилагают огромные усилия, чтобы попасть сюда. И мы должны быть благодарны за то, что они якобы противостоят, что они на нашей стороне, что они наши соратники. И многие верят. И я бы поверила, если бы не многолетний опыт брака с подобным манипулятором, который проворачивал со мной куда более сложные схемы.
Первые пару встреч с религиозными представителями я молчала. Просто слушала, что они говорят. Я хотела услышать в их речах хоть что-то, что поможет мне вновь обрести полноценную веру. После цепи данных событий в мою душу прокралось сомнение. Если Господь существует, то почему Он позволил, чтобы со мной происходили такие ужасные вещи. Такое нечеловеческое обращение. Я чувствовала, что во мне разрастается некая тьма, рожденная непониманием и чувством обиды на Бога. Я будто увядала. Но на последней встрече среди волонтеров появилась Дотти – женщина из общины. Дотти была в инвалидной коляске. И с ней мне захотелось поговорить. Мы разговорились о Книге Иова. Иов лишился всего – родных, имущества, здоровья, – но не позволил себе роптать на Бога. Она рассказала, как в два года переболела тяжелой формой полиомиелита и лишилась возможности ходить. И всю жизнь – а
