кабинета в конце коридора.
Заметив меня, он кричит:
— Николай, у нас проблема.
Нахмурившись, я подхожу ближе.
— Что? — Нечасто я вижу своего дядю обеспокоенным, поэтому снова спрашиваю: — Что случилось?
— Аврора и Эбигейл попали в засаду на пути к особняку Сартори.
Эти слова бьют чертовски сильно, напрягая каждый мускул в моем теле.
— Заказы были отменены.
— Это была не Братва. Три студента якудза несут за это ответственность. Это гребаное соревнование между ними и силовиками.
Господи.
Волна сильного беспокойства захлестывает меня, и я ненавижу слова, которые должен произнести.
— Они живы?
Пожалуйста. Боже, пожалуйста.
— Мы думаем, что да. Миша разговаривал с Авророй, когда это случилось. Они отслеживают ее телефон, и, похоже, женщин куда-то увозят.
Я врываюсь в кабинет дяди и, открыв его сейф, достаю оттуда свое личное огнестрельное оружие. Это выгравированные Heckler & Koch, которые родители подарили мне на двадцать первый день рождения. На рукояти одного оружия изображен дракон, символизирующий мою мать. На рукояти другого — голова тигра, в честь отца. Эти изображения соответствуют годам их рождения по китайскому гороскопу.
Сразу после получения от них подарка я сделал татуировку на груди. Дракон у меня над сердцем, чтобы мама была рядом со мной, а тигр — справа, чтобы я мог черпать силу у отца.
Я запасаюсь боеприпасами, и взяв все необходимое, у дяди Карсона начинает звонить телефон.
— Это Виктор, — говорит дядя, затем переводит моего кузена на громкую связь, когда мы выходим из его кабинета, половина его охраны следует за нами.
— Какого хрена? — Спрашивает Виктор. — Я убью Мишу, Алека и Армани.
— На этот раз во всем виноваты якудза, — заступается за троих силовиков Братвы дядя Карсон. — Мы уже едем на место происшествия.
— У меня еще один звонок от одного из охранников, которого я послал с Мишей. Подожди. — Дядя переводит Виктора в режим ожидания и отвечает на другой звонок, также включив громкую связь. — Что происходит?
— Мы на железнодорожной станции. Только что прибыли мистер Д'Анджело и мистер Сартори, — сообщает нам охранник. — Ситуация не особо хороша.
— Господи Иисусе, — шиплю я.
— Мы скоро будем там, — бормочет дядя Карсон, прежде чем закончить разговор и переключиться на звонок Виктора. — Сартори и Д'Анджело слышали о нападении. Это происходит на железнодорожной станции.
— Николай там? — Спрашивает Виктор напряженным тоном.
— Я здесь.
— Я даю тебе полное право говорить и действовать от моего имени. Если Сартори и Д'Анджело не сдадутся Братве, убей их.
— Хорошо.
Я начинаю бежать, желая поскорее добраться до машины. Занимаясь этим делом всю свою жизнь, я знаю, что у этих двух женщин не так много времени.
Я должен добраться до Эбигейл.
Все забираются в ряд внедорожников, и вскоре мы выезжаем за ворота.
— Ты в порядке? — Спрашивает дядя Карсон.
— Хм. — Нет, я нихуя не в порядке.
— Николай, — бормочет он. — Поговори со мной.
— Я просто хочу добраться до Эбигейл и разобраться с Сартори и Д'Анджело.
— Ты заботишься об этой женщине, — констатирует он очевидное.
Больше, чем я думал.
Блять.
Когда я ничего не говорю, дядя Карсон похлопывает меня по руке.
Колонна внедорожников с визгом останавливается у задней части железнодорожной станции, где уже припаркована дюжина других машин.
Когда я вылезаю и не слышу ничего, кроме мертвой тишины, мое гребаное сердце разрывается на части.
Тишина на войне никогда не бывает хорошей.
Глава 18
Эбби
Я вздрагиваю и просыпаюсь, резко открыв глаза.
Мое тело дергается, и требуется всего секунда, чтобы до меня дошло ужасное осознание.
Кто-то навалился на меня сверху.
Мое тело снова дергается, когда мужчина входит в меня.
Ботинок врезается мне сбоку в голову, и я слышу мерзкий смех. Что-то говорят на азиатском языке, в то время как боль пронзает мой череп.
Нет.
Я чувствую отвратительное движение внутри себя. Я слышу шлепок его кожи о мою.
И только тогда моему затуманенному взгляду удается сфокусироваться на надменном лице надо мной. Его глаза бездушны, черты лица неестественно злы.
Боже. Нет.
Остановись.
Мгновенно в желудке бурлит желчь, и я осознаю ужасающую реальность: меня насилуют. Моя душа съеживается от разврата, убегая, чтобы спастись от надвигающейся зловещей тьмы.
Моя челюсть сжимается с такой силой, что я боюсь сломать зуб. Из меня вырывается стон ужаса. Это похоже на то, что можно услышать от умирающего человека.
Непреодолимое отчаяние покрывает мою кожу, просачиваясь внутрь, пока каждый дюйм меня не становится испорченным.
Шок пронизывает меня до дрожи, и это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Он темный и холодный, лишающий меня света и бросает в такую удушающую тьму, что я не могу выбраться.
Я снова слышу ужасный звук шлепанья кожи о кожу. Мои руки взлетают вверх, и я начинаю бить насильника так сильно, как только могу; мои кулаки соприкасаются с его шеей и лицом.
— Неееет, — прерывисто кричу я, сдерживая рыдания, бьющие из груди.
Мужчина, стоявший в стороне, подходит ближе и хватает меня за руки, прижимая их над моей головой. Он смеется над моей уязвимостью, звук мерзкий и безжалостный, в то время как насильник хрипит между резкими вдохами.
Мое тело продолжает подрагивать с каждым толчком, и ощущение того, как член насильника входит и выходит из меня, заставляет что-то глубоко внутри меня разбиться вдребезги.
— Нет, — мне удается всхлипнуть сквозь невыразимый шок, мое тело извивается и напрягается, пытаясь вырваться из рук насильника. — Прекрати.
— Блять!
Я слышу гневное ругательство и понимаю, что по-русски оно означает ‘блять’, а затем в воздухе раздаются выстрелы.
Мужчина, держащий меня за руки, отпускает, и я слышу, как он падает где-то рядом с моей головой. Насильник опускается на меня сверху, его член размягчается, прежде чем выскользнуть.
— Нет, — шепчу я, мой тон звучит мертво. — Нет. — Я задыхаюсь, пытаясь вдохнуть воздух после тошнотворной травмы. — Нет.
Охваченная неописуемым ужасом того, что со мной происходит, я не могу больше ничего воспринимать.
Тело стаскивают с меня, и надо мной появляется лицо Алека.
— Идем! Мы должны двигаться.
Он хватает меня за плечи и рывком поднимает на ноги. Боль охватывает мое тело, а в голове такое ощущение, будто тысячи игл пытаются проткнуть мой череп.
Я изо всех сил пытаюсь обрести равновесие и раскачиваюсь, пока мой взгляд медленно скользит по грязному полу, на котором меня изнасиловали. Там два мертвых тела. У одного штаны спущены с бедер, его волосатая задница выставлена напоказ.
Алек присаживается передо мной на корточки.
— Подними правую ногу, Эбби. — Его голос ледяной и жестокий.
Каким-то
