образом.
«Какой-то слуга».
— Войдите! — разрешила Лика, быстро смахивая с глаз влагу и поднимаясь со стула навстречу вошедшему в комнату баттлеру замка.
— Ваше высочество, я на минутку, — деловито проговорил баттлер, глядя в свой список. — Уточняю рассадку по каретам. Вы едете с их высочествами Риамонтской и Мадхавской, — скорее не спросил, а утвердил баттлер.
— Нет, — в первые в жизни Лика вынуждена была вмешаться в рассадку. — Я поеду с матушкой и отцом.
— Простите, сие невозможно, — растерялся баттлер. — Два прочих места в их карете отданы их величествам Эрмунду и Бриджешу.
— О… Тогда… — Лика принялась быстро соображать. — А кто планировался в карете принцесс?
— Три принцессы и его высочества Риамонтский.
— Та-ак, — Лика всё ещё размышляла. — А кто едет с Их величеством из Грайгцура?
— Его Советник. Ваше высочество, мне понятен ход ваших мыслей, но…
— А почему, собственно, и нет? Во-первых, всем известны благородство и стойкость духа драконов. Во-вторых, никто не узнает. Карету принцесс вы подадите предпоследней. Драконья будет завершать кортеж.
— Но как?
— Придумайте что-нибудь. Я верю в вашу изобретательность.
— В-ваше высочество, но в случае непредвиденных обстоятельств, н-наказание…
— В случае любых обстоятельств никто не защитит меня лучше драконов.
— Э-э, — всё ещё не решался баттлер.
В качестве последнего аргумента Лика принялась стягивать с пальца золотой перстенёк.
— Нет-нет! — выпучив глаза, замотал баттлер руками. — Только не это… у нас с этим с-строго. Я согласен! Так и быть, сделаю всё, как велите.
— Вот и славно, — Лика радостно улыбнулась впервые за много-много часов. — И не беспокойтесь. Вы вверяете меня в хорошие руки… лапы… крылья и хвост.
Через час принцесса Ардара вышла на залитую утренним солнцем парадную лестницу охотничьего замка и с упоением втянула влажный воздух, пропитанный ароматами цветущего сада. Жизнь налаживалась. Да, она нанесла ей несколько оплеух — и да, некоторые Лика действительно заслужила — но это не повод грустить. И тем более, не повод отступать. Она ещё поборется, причём будет хвататься за каждую возможность.
В данный же момент можно было отдышаться — баттлеру удалось устроить особый каретный порядок. Правда, не обошлось без заминки: принцессы ещё не отъехали от замка, а экипаж драконов уже стоял у лестницы. В момент, когда Лика вышла на лестницу, Адайн усаживался в карету, а Льюэллин махал рукой виднеющейся в окошке Брянке.
Лика как ни в чём ни бывало подошла к карете драконов, причём успела до того, как Льюэллин оказался внутри.
— Всем доброе утро. Советник, — протянула она рыжему дракону руку для приветствия и для того, чтобы он помог ей взобраться в карету.
— Э-э, доброе утро, — несколько растерялся Льюэллин.
Однако руку принял. Озадаченный Адайн тоже выглянул из проёма каретной двери, верно оценив ситуацию:
— Доброе утро, ваше высочество. Рад видеть вас, однако смею уточнить: не ошиблись ли вы экипажем? — король драконов красноречиво кивнул в сторону соседней кареты.
— О, нет, — Лика поставила ногу на подножку и ловко заскочила внутрь. — Впрочем, это долгая история. Возможно, она скрасит наш путь, — добавила она, усаживаясь на той же скамейке, которую занял Адайн.
— Конечно, — ответил тот сдержанно, однако Лика заметила, как выразительно он глянул на Льюэллина.
Впрочем, Советника уже озарила встречная идея:
— В таком случае, ваше высочество, верно ли я понимаю: в карете принцесс осталось свободное место?
— Верно, — просияла Лика.
Всё складывалось лучше, чем она ожидала!
— Тогда, — обратился Льюэллин к своему королю и другу с понятной мольбой, — Ваше величество, если учесть, что мы уже обсудили все важные вопросы, можно я?..
Адайн сжал челюсть и явно напрягся. Несколько секунд он размышлял над перспективами и последствиями своего решения. Меж тем, судя по звукам, доносящимся снаружи, карету принцесс закрыли, их кучер взбирался на облучок. Лика сама начала нервничать:
— Только не отправляйте меня к ним, ваше величество, — прошептала она. — Случилось нечто ужасное. Быть рядом с прежними подругами для меня теперь невыносимо и невозможно.
Адайн слегка нахмурился, всё ещё размышляя. И вдруг кивнул, глядя на Льюэллина:
— Иди уж, — едва заметно вздохнул он.
Лика отвернулась к окошку, чтобы скрыть торжествующую улыбку, но уже через несколько мгновений сделала печальное личико и обратилась к Адайну:
— Ваше величество, позвольте объясниться. Как я уже говорила, произошло нечто неприятное. Надеюсь, вы выслушаете меня. И надеюсь, не откажете не слишком опытной девушке в мудром совете?
21
Адайн
Встретиться с Льюэллином вновь Адайну удалось лишь вечером, после всех церемоний и ужина.
Слава Творцу, на следующий день планировались отъезды всех иностранных делегаций, поэтому никаких балов и увеселений не устраивали, и Адайн мог побыть в одиночестве в своих личных покоях.
Надо сказать, комнаты драконов в королевском замке хотя и не были просторными и не отличались изысканным убранством, зато располагались на вершине самой дальней башни. Это экономило время. Можно было в любой момент выйти на смотровую площадку, перевоплотиться и взлететь, минуя извилистый путь к площади фонтанов и охранников замка.
Впрочем, охрана и так прекрасно видела, в какое время драконы покидают замок, и когда возвращаются. Однако в данный момент Адайн не собирался улетать. Он сидел за столом, и его всё устраивало: мебель была удобная, еда вкусная и питательная, камин… пусть будет. Если учесть, что занималось жаркое лето, а секретных писем драконы не получали, его вообще не волновал камин. Гораздо чаще он замечал чужие трубы, в которых, нет-нет, да и появлялся дымок от только что сожжённых секретных докладов и писем.
Льюэллин вошёл в комнату ожидаемо понурый:
— Бриджеш отказал.
Адайн молча кивнул.
Ему было жаль близкого друга, но… он предупреждал. Эта история не могла закончиться ничем хорошим. При всём желании не было и речи о том, чтобы забрать Брянку в столицу Грайгцура, ибо, оказавшись внутри горного кольца, она уже не сможет покинуть его пределы. Никогда не сможет вернуться на родину. И всё это во имя сохранения драконьих тайн. При этом ей — бескрылой принцессе крови — будет сложно в стране с иной культурой и иным устройством, где она, по сути, лишится прежнего уровня жизни и привилегий.
Очевидно, Льюэллин тоже это понимал. И всё же, его чувства к человеческой девушке оказались сильнее доводов разума.
Но даже в этом моменте Адайн сочувствовал другу. Он ещё помнил времена, когда между эмоциональными порывами и рассудком в его душе велась беспощадная борьба, и даже теперь честно признавался себе: гораздо чаще разум отступал.
Надо было спасать своего Советника. Хотя бы отвлечь. Отодвинув бумаги, Адайн отклонился на спинку кресла и задумчиво произнёс:
— А я всё никак не могу сделать выбор:
