лап. Впрочем, тебе виднее. Что про Морозова думаешь?
Дашков кивнул в сторону стола, за которым упомянутый Морозов недовольно жевал «осетра». Вот так-то — думаешь отхватить себе кусочек осетра, а получаешь не то, что ожидал. Хоть и вкусно, но не то, не то, что хотел. Вкусно и грустно.
— Не думаю я про него. Я, если мне придет желание про Морозовых подумать, лучше о его жене подумаю.
— Это да, жена у него — дай Бог каждому… Каждому, кому нужна такая жена. Помню, упоминал ты, боярин Викентий, что-то про вотчину, которой у тебя вроде как нет.
— Да, было такое.
— Есть у меня земля. Которую я могу тебе в вотчину передать.
Глава 18
Внезапно. Нет, я ожидал, что Дашков, для того, чтобы получить Изумрудный Венец, постарается помочь мне с решением моей «маленькой» проблемы. Но я не думал, что он обернется так быстро. Да и…
— Насколько я знаю, — начал я, — вотчины не делятся и не отчуждаются…
— Это не моя вотчина и не часть ее, — нетерпеливо произнес князь, — Это земли у меня во владении, которые я могу передать тебе, а ты объявишь своей вотчиной.
Так. Я неожиданно обнаружил у себя пробел в знаниях. Я понятия не имею, как, собственно, оформляется переход земли в вотчину. Маловероятно, что для этого достаточно выйти в чисто поле, взмахнуть рукой и сказать: «Все, что по правую сторону — мое! А все, что по левую… Тоже мое!». Наверняка там есть специальная процедура. И не менее наверняка — она завязана на Источнике. То есть, бросаться на первое же предложение, как собака на кость, все же не стоит. Скорее всего — отказаться от неосмотрительно полученной вотчины просто так не получится.
А еще у меня нет сомнений в том, что Дашков хочет меня как-то напарить. Просто так, в качестве небольшой мсти.
— Где эти земли расположены?
— Неподалеку от Смоленска. Осиновские земли.
— Большие?
Не уверен, что пары квадратных метров достаточно для вотчины. Хватит ли…
— Шесть тысяч десятин.
Десятина, насколько я помню, это примерно гектар… Шестьдесят квадратных километров⁈ Нехилый кусочек… Ощущение, что меня хотят обмануть, только усилилось. В чем, интересно, подвох?
— Люди, деревни?
— Есть и люди, и деревни.
Ну да, откуда б взяться безлюдному куску земли в… Тааак…
Я мысленно представил карту. Рядом со Смоленском, говоришь…
— В какую сторону от Смоленска?
— На западе.
На западе… По географии у меня была четверка, но я отчетливо помню, что к западу от Смоленска — Белоруссия. Это в наше время, в двадцать первом веке. А в мое нынешнее время, в семнадцатом веке, там проходит граница с Польшей. Большим и совершенно не мирным государством. То есть мне предлагают приграничные земли, которые в любой момент могут оказаться за границей. Если эта сама граница вдруг переползет восточнее. Или окажутся зоной военных действий.
— А не окажется ли так, что МОИ земли перейдут под Польшу? — хмыкнул я, намекая, что просек подвох.
Князь улыбнулся:
— В таких случаях ты можешь или в польское подданство перейти…
Сразу нет.
—…или прийти к царю государю, он выделяет новые земли под вотчину тем, кто от поляков своих земель лишился.
Хреновый вариант. Сейчас я хоть выбирать могу, а там — что царь даст, то и бери. Получу какие-нибудь неудобья на Чукотке и буду пасти оленей за тридевять земель… С другой стороны — глупо харчами перебирать. Так у меня будет вотчина, подтвержденный статус боярина, а откажись — нужно что-то самому искать. И царь тут как раз не поможет и от щедрот земельки не выделит.
— Село Дубровно рядом, можешь там себе терем выстроить, — продолжал соблазнять меня Дашков, — Можешь — терем, можешь — завод какой-нибудь. Часовой, например, будут ремесленники часы делать, как вон те, что у тебя есть. Откуда такие?
— Мой часовщик сделал, — машинально ответил я.
— Амулетчик.
— Нет, просто часовщик.
Даже не знаю, как я умудрился сохранить такой же спокойный и скучающий тон, как и в первой фразе. Только после нарочито безразличного «Амулетчик?» до меня дошло, что Дашков, как и Морозовы, подозревает меня в том, что я укрывают Тувалкаина. И этим вопросиком он меня осторожно прощупал.
Чтобы скрыть легкую дрожь пальцев и показать, что я ничего не скрываю, я достал часы и щелкнул крышкой.
На самом деле — это не часы. Нет, на вид, конечно, они как настоящие — круглые, с циферблатом и стрелкой, даже тикают. Но в часах, как вы понимаете, стрелки и тиктаканье — не главное. Главное, чтобы стрелка двигалась по кругу и указывала на нужные цифры и при этом, что характерно, в нужное время. То есть, в два часа дня она должна указывать на двойку. А не тройку или там семерку. И вот это, как раз, у моего старика-часовщика и не получилось. Он все же привык работать с большими механизмами и добиться надежной точности от маленьких колесиков… Нет, рано или поздно добился бы, но время поджимало. Поэтому я, если честно, попросту сжульничал и перед пиром подвел свои тиктакалки на нужное время.
А так — да, как настоящие.
Князь с откровенным любопытством осмотрел их, приложил к уху — благо я успел цепочку отстегнуть — одобрительно покивал головой. Я уж думал, попросит себе такие же, но не угадал.
— Так что, боярин Викентий, мы договорились? Я тебе — Осиновские земли, ты мне — Венец. По рукам?
Я посмотрел на широченную ладонь, протянутую мне. Мозоли, надо признать, знатные. С саблей князь тренируется, не шутя.
— Нет, не договорились.
— Против слова своего идешь, боярин, — голос Дашкова понизился чуть ли не до шипения, — Ты обещал, что отдашь Венец, если я тебе земли найду под вотчину…
— Нет, не обещал.
Верно, не обещал. Слово боярина — тверже гороху, так что я, в разговоре с Дашковым, тщательно следил за своим языком, чтобы и вправду не пообещать лишнего.
По скулам князя прокатились тяжелые желваки.
— Значит, не договорились…
— Тоже неверно.
На секунду мне показалось, что князь сейчас плюнет на все и прибьет меня.
— Я, — примиряющее поднял я ладонь, — время на раздумье беру. Если сам найду что-то подходящее — тогда твои земли мне, князь, не надо. А если не найду — тогда уж к тебе приду.
— Если ты мои земли себе берешь — Венец мой. А если ты сам себе земли найдешь…
— Венец тоже твой.
Не нужна мне эта игрушка. Честно. Свой Источник я уже нашел, а за чужими охотиться не собираюсь. Сейчас мне Венец только и нужен для того, чтобы за него что-то выгадать. Земли под вотчину — как вариант.
Князь непонятно хмыкнул и протянул руку еще раз:
— Уговор.
— Уговор.
Он подкинул на ладони левой руки амулет, вырезанный из розового турмалина — а вы думали, мы так просто болтаем о серьезных вещах, чтобы любой мог подслушать? — и отправился на свое место, явно собираясь плотно подзакусить.
* * *
Ох-хо-хо…
Чувствую себя питоном. Питоном, который съел слона… кстати, моего фальшивого слона умяли целиком, только бивни из березы оставили. Всем было интересно, что ж это за слон такой. Но и другим блюдам бояре тоже воздали должное. А так как хозяин пира отставать от гостей никак не мог — мне приходилось мести со стола все, что на нем находилось, на равных. Иначе получалось, что я не вместе со всеми остальными боярами участвую в пиру, а как бы кормлю их. А так как кормит их царь, то… то мне вести себя по-царски не полагается. Иначе царь государь может решить, что я мечу на его место — и всё. Был боярин Осетровский и… где боярин Осетровский? Кто такой боярин Осетровский? Никто не знает, никто не слышал, никто не помнит. Если следующим оказаться не хочет.
Сколько ж я съел-то? Кстати, странно, но я чувствую себя объевшимся, но не переевшим. Нет такого, знаете, болезненного ощущения, что живот сейчас лопнет или меня просто стошнит. Особенности боярской физиологии, что ли?
— Будь здоров, боярин Викентий.
— Будь здоров, князь Василий.
Телятевский. Подошел ко мне, вроде как поздороваться, но смотрит что-то недобро, как собака на блоху.
— Что это ты на шапку нацепил?
— Знак моего рода.
— Что-то не похож он на осетра. На крокодила похож. Только без лап.
Дался вам этот несчастный рыб! Я и сам знаю, что он на осетра не похож!
— Я хотел сказать тебе, боярин Викентий, — сразу же взял быка за рога Телятевский, — что от дочери отрекся.
