вотчину найти.
В общем — как собирались валить из Москвы, так и собрались. Встречай нас, батюшка Алтай. Тем более что Ржевский уже добрался дотуда, и даже подготовил нам всем некий плацдарм. Ну не прям на Алтае, до того еще Русь не дотянулась, возле Омского острога. Надеюсь, нам удастся его покинуть…
У меня, правда, закрадывается подозрение, что царь-батюшка меня таким образом не наказывает, а — защищает. Морозовы ведь не сами по себе были, кто-то за ними стоял, да и помимо Морозовых тут есть еще партии, тот же Телятевский, который, кстати, отмазался тем, что Изумрудный Венец не для себя забирал а для того, чтобы в руки супостатам не достался. Может, царь вообще обо всем этом знал заранее, просто ему был нужен подходящий повод для того, чтобы своих немножечко зарвавшихся фаворитов наказать, а остальным — намек дать. Вот я этот повод и предоставил. Может, так все и было. Я не знаю, да и кто бы мне рассказал. Езжай, мол, Викеша, на свой Алтай и не путайся у больших дяденек под ногами. Да, кстати, и Тувалкаина тоже отдай, ни к чему тебе он больше.
Вот так-то.
В итоге сегодня — последний день боярина Осетровского и его людей в Москве. Вещи собраны, кони запряжены, все только и ждут отмашки, чтобы выдвигаться.
Кстати, насчет «езжай на свой Алтай» — это я приврал. Никто не знает, куда мы отправляемся, даже сам царь. Он не спрашивал, а я никому и не рассказывал. Потому как — не надо этого никому знать, совершенно лишняя информация. Только засад на пути мне и не хватало.
Думаете, что выезд целого каравана саней — у меня одних стрельцов под сотню, а еще сколько людей, а сколько припасов… — трудно не заметить? Так КАРАВАН и не поедет. Большая часть моих людей уже потихоньку выехала из Москвы, по одному, по два. С тем, чтобы потом, в оговоренных местах — собраться вместе и двигаться дальше, к Омскому острогу. Точно так же и мой выезд, стоит только нам выехать за пределы Москвы — растворится, как сахар в кипятке, а потом кристаллизуется обратно.
Все вещи собраны, терем Сисеевых опустел — да, и от некоторых вещей тоже, нам нужнее — осталось только забрать кое-что еще.
Кое-КОГО.
* * *
— Заходишь в кладовую, — инструктировала меня Голос, пока я, при свете фонаря, покачивающегося в руке, двигался по узким проходам сисеевских подвалов, — ни на что не смотришь, понял? Ни на что! Зашел, быстро забрал, спрятал в мешок и ушел.
Да, я ведь обещал это призрачной маньячке прихватит ее с собой. А обещания нужно выполнять. Мне мстительный призрак без всякой надобности. Да и… Жалко ее. Одна ведь останется. Только и развлечений — случайных воров убивать.
Тоска.
— Что там такого страшного?
Ну, в принципе, я догадывался, что меня ждет в потайном месте, где хранится, скажем, так, вещественное воплощение Голос. Если вспомнить легенды и предания — там лежит череп той женщины, которая когда-то была убита, чтобы стать Хранителем дома. Согласен, приятного мало…
— Вовсе не страшного! — обиделась Голос, — Очень даже… В общем — не смотри!
— Может, мне еще и глаза закрыть?
— Точно! Закрой!
Я вздохнул:
— Долго еще?
— Здесь!
Интересно, «здесь» — это где? Мы — я, то бишь ну и Голос бесплотно — стояли на перекрестке двух коридоров. Нет тут нифига!
— Угол видишь?
— Этот?
— Нет, вон тот… ага. Нажми на него… сильнее!
Я надавил на то место, где сходились стенки двух коридоров. Угол щелкнул и с двух сторон, чуть ниже того места, где я нажал, открылись два крохотных окошка.
— Теперь берись за них и раскрывай двери, — командовала Голос.
— А тут кровь не нужна? — я с натугой раздвинул стенки угла, как двустворчатые двери, — Ну, мол, только тот, кто по крови к роду Сисеевых относится…
— Нужна, — подтвердила Голос, — была. Только рода больше нет, нет и крови. Любой может зайти… Закрой глаза, ты обещал!
Не успел. Дверцы, скрывающие потайную кладовую, поначалу открывались с трудом, заржавели, видимо, за сто лет, а потом как открылись…
За ними — небольшая комнатка. Посредине — невысокий постамент.
На постаменте — статуя. Девушки. Обнаженной.
— Голос, это… это ты, что ли?
— Отвернись, не видишь, что я голая, что ли⁈
Ладно, ладно… Я закрыл глаза.
Эта статуя мне кое-что очень сильно напоминала. Мой собственный родовой Источник.
Голос — Источник рода Сисеевых?
Но мой Источник со мной не разговаривает… и выглядит несколько иначе.
Если мой Источник — золотая статуя, то эта — из темного металла, как будто бы свинцовая… Стоп. Все верно. Мой Источник — действующий, а всю силу Источника Сисеевых — забрали для изготовления Царского Венца. Поэтому он… она… такая… погасшая.
Выгоревшая.
— Ты долго будешь стоять? Забирай, прячь и пошли!
И как я должен тащить свинцовую статую? Она сворачивается в маленькую, как нормальный Источник? Не попробуешь — не узнаешь, верно?
Я протянул руку, по-прежнему не открывая глаз, и коснулся холодного металла.
— Хватит мою задницу трогать! Давай уже!
Раз — и вот мою руку оттягивает тяжесть небольшой статуэтки.
— Все, Голос, я тебя забираю… Голос? Голос?
Молчание.
Она что, когда статуя уменьшается — замолкает? Или вообще засыпает? Надеюсь, не исчезла навсегда, мне она понравилась…
Я убрал темную статуэтку в мешок и закрыл опустевшую кладовую.
* * *
Санный возок катился по дороге, чуть покачиваясь на поворотах или в тех местах, где снег слежался неровными кучами.
На моем плече дремала Аглаша, крепко вцепившись в мою руку и неразборчиво бормоча во сне. С другой стороны ко мне прижалась мягкая и теплая Клава.
Девчонки спят, а мне не до сна. И до намеченного места ночлега еще, пожалуй, с час езды. Зимой быстро темнеет
Жаль, что в дорогу книг не взял, усмехнулся я. Хотя…
Протянув руку и прошептав Огненное Слово, я зажег фонарь, болтающийся под потолком возка, и достал книгу, в кожаном переплете, со стальными уголками и накладкой в виде оскалившегося волка.
Дневник моего прадедушки Северьяна.
Он прочитан от корки до корки, но ничего интересного я там не обнаружил. Даже историю о том, как был найден Источник, прадедушка скипнул. Но и сам по себе его дневник читается интересно, как приключенческий роман.
Я раскрыл дневник, машинально провел пальцами по металлической волчьей голове на обложке. Возок качнулся…
Ай!
Кажется, укололся об острый клык. Волк укусил, так сказать. До крови, надеюсь, у меня не начнется какой-нибудь столбняк…
Или галлюцинации.
Ровные строчки дневника явственно поплыли у меня перед глазами, извиваясь и изменяясь на другие.
«Подлинная история Северьяна, боярина Осетровского, кровью рода запертая и для моих потомков предназначенная».
Кровью рода, значит… Я закрыл дневник, посмотрел на «укусившего» меня волка, и опять раскрыл дневник, обнаруживший свою истинную натуру.
Посмотрим, что там прадедушка спрятал…
Возок скользил по заснеженной дороге, уезжая от Москвы в сторону далекого Алтая.
Конец
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/280542
