экзотично выглядящими и чувственными, чем эта аспирантка университета. Но что-то в ней есть такое…
— Левин? Ты в порядке? — Лидия смотрит на меня, ее полные губы изогнуты набок, на лице смешаны веселье и легкая озабоченность. — Ты выглядишь так, словно находишься за миллион миль отсюда.
Нет, мысленно я в футе перед собой, у тебя между ног. Но это все равно что миллион миль, если учесть, насколько это доступно для меня. Я не могу прикоснуться к Лидии Петровой. Во всяком случае, не так, как я хочу.
Если бы я хотел причинить ей боль, чтобы продвинуться в миссии? Это было бы прекрасно, даже поощрялось. Но прикасаться к ней для моего и ее удовольствия? Это напрашивается на порицание.
— Я в порядке, — выдавливаю я, и Лидия смеется.
— Ты пьян, а не в порядке. — Она берет трубку, и я, нахмурившись, делаю несколько шагов вперед.
— Что ты делаешь? Я говорил тебе, если ты попытаешься найти какой-то выход из этого...
— Расслабься. — Она снова смеется. — Я уже смирилась с тем фактом, что пока застряла здесь. Но я не собираюсь умирать с голоду, и ясно, что тебе нужна еда, чтобы закусить свою водку. Ты сказал, что закажешь нам ужин, но, похоже, ты забыл. И поскольку ты платишь, я заказываю доставку в номер. И это будет дорого. — Она ухмыляется мне. — Это меньшее, что ты можешь сделать.
— Лидия…
— Привет! Да, я буду… два бургера Вагю с томатным джемом из бекона, сыром Грюйер и гарниром из картофеля фри с лимонным трюфелем, нежную курицу шрирача с медово-сливочным маслом и гарниром из голубого сыра, салат капрезе и... манговый чизкейк. И не могли бы вы попросить бар прислать немного водки? Да, это нормально. Отнесите это в номер, пожалуйста. Левина Волкова, правильно. — Она делает паузу. — Я? О, я миссис Волкова. Наталья Волкова. Да, это верно. Он не сказал? Что ж, я удивила его. Большое спасибо.
К тому времени, как Лидия вешает трубку, я пристально смотрю на нее.
— Что, черт возьми, это было? — Мне удается выдавить из себя.
— Ну, поскольку ты держишь меня здесь взаперти и заставляешь возвращаться к моему куску дерьма бывшему парня, я подумала, что меньшее, что ты можешь сделать, это угостить меня изысканным ужином…
— Я не об этом, — я чуть не задыхаюсь. — Я о той части, где ты стала миссис Волковой.
— О... Ну, мне показалось, что они немного подозрительны, что я сделала этот заказ, поэтому я подумала, что это самый простой способ отвязаться от них. Не волнуйся, ты все еще можешь спать на диване. Честно говоря, это, наверное, самое супружеское решение, которое мы могли бы совершить. — В ее глазах мелькает озорство, и я точно вижу, что происходит.
Она смеется надо мной, нажимает на мои кнопки, чтобы посмотреть, заставит ли какая-нибудь из них меня сорваться. Честно говоря, мне все равно. Дорогой ужин я съем за счет своей зарплаты за эту работу, Владимир, конечно, не собирается покрывать это, но это не значит, что у меня уже нет солидного банковского счета. Я просто предпочитаю не тратить деньги на такие вещи, как изысканные бургеры. И хотя я, конечно, получу нагоняй от Владимира и любого другого, кто услышит о том, что она называет себя моей женой на стойке регистрации, меня это тоже не особо волнует. Едва ли не в первый раз я подшучиваю над женщиной.
Факт того, что ее шутливое отношение, ее способность найти способ подшутить над ситуацией, даже если я знаю, что в глубине души она несчастна, только заставляет меня хотеть ее еще больше. В этой девушке есть много наслоений, их много, и я хочу убрать их все. Это также не просто сексуально, что делает ситуацию намного хуже.
Я мог бы придумать больше семейных дел, которыми мы могли бы заняться, чем то, что я сплю на диване. А потом…
Никогда за всю мою взрослую жизнь я не испытывал желания лечь рядом с женщиной после секса, поговорить на ночь в темноте, свернувшись калачиком в тепле друг друга, пока мы шепчемся друг с другом, узнавая друг о друге больше. Я никогда ничего так не хотел, как интенсивного удовольствия от хорошего перепихона, а затем покоя в моем гостиничном номере или квартире, как только женщина, о которой идет речь, уйдет. Мои дни полны насилия и крови, и я жажду мира и тишины в часы, когда я не работаю.
Но у меня не просто желание трахнуть Лидию, хотя этого, безусловно, предостаточно. Я также могу представить, что будет дальше: ее светлые волосы рассыпаются по подушке и падают на мою, ее голова у меня на груди, ее рука на моем бедре, а моя на ее талии, ее голубые глаза мерцают в темноте, и я шепчу ей то, чего никогда не говорил ни одной женщине.
Все это сводится к одной очень ясной вещи – Лидия опасна. Опаснее любой метки, за которой я когда-либо гонялся, потому что я чувствую, что она представляет опасность для той части меня, на которую я никогда не обращал особого внимания.
Лидия Петрова – это опасность, которую я чувствую всей душой. Вот почему я произношу следующие слова, хотя знаю, что они жестоки, хотя знаю, что они причинят ей боль.
— И кто, черт возьми, такая Наталья, что заставило тебя выбрать это имя?
10
ЛИДИЯ
Я замираю, кладу телефонную трубку и смотрю на красивого мужчину, стоящего в футе от меня, явно немного пьяного, но это нисколько не умаляет его привлекательности.
— Ты знаешь обо мне все из того, что ты сказал, — тихо говорю я, мои руки сжимают края кровати. — Ты знаешь, кто такая Наталья.
— Может быть, я забыл.
Мои челюсти сжимаются.
— Если ты не хотел, чтобы я заказывала еду в номер, ты мог бы меня остановить.
— Меня не волнует обслуживание в номерах.
Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них что-то почти болезненное. У меня такое чувство, что происходит что-то более глубокое, чем я осознаю.
— Наталией звали мою сестру, — тихо говорю я. — Она погибла, когда была маленькой, в той же автомобильной аварии, в которой погибли мои родители. Но, конечно, ты знал это, потому что заглянул в мое прошлое. Я не знаю,
