— Ты позволил этому зайти слишком далеко, Волков, — натянуто говорит Владимир по телефону, его голос самый холодный и жесткий, какой я когда-либо слышал. — Ты проявил к той девушке слишком много снисхождения, и мы чуть не сорвали сделку с картелем. Фернандес все еще в ярости. Потребовалось больше переговоров, чем мне бы хотелось, чтобы заставить его успокоиться из-за предательства Федорова. Итак, скажи мне, что мне теперь с тобой делать? Сейчас, когда ты чуть не провалил миссию из-за женщины?
— Я приму любое наказание, которое ты сочтешь необходимым, — говорю я ему, не обращая внимания на то, как сжимается у меня внутри, когда я это говорю. Я знаю, что говорю, что мне, возможно, придется вынести. — Но я хочу, чтобы Лидия была в безопасности. Теперь она моя жена, Владимир. Это дает ей некоторую защиту.
— Члены синдиката обычно не женятся.
— Это не запрещено никакими правилами. Это не одобряется, но не запрещено. И у нее есть защита. Ты это знаешь. Когда мы вернемся в Москву, что бы ты со мной ни делал, ей не причиняйте вреда.
На другом конце провода долгое молчание, а затем Владимир прочищает горло.
— Мне не нравится, когда мне диктуют мои собственные правила, Волков. Но ты прав.
Облегчение, которое я испытываю, ощутимо. Наступает еще одна пауза, и я почти слышу биение собственного сердца, учащенное и тревожное в ожидании того, какой приказ может дать Владимир. Лидия может быть в безопасности, но у меня нет таких гарантий.
— Была встреча, Волков. Чтобы решить, что с тобой делать. Хорошо, что ты согласился принять свое наказание.
Я стискиваю зубы.
— И что было решено?
— Тебя не убьют и не исключат. Возвращайся в Москву, Волков. Прими побои как мужчина и возвращайся к своей жене. Я дам тебе немного времени перед твоим следующим заданием. И на этот раз не облажайся.
— Два дня. — Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. — Два дня до моего возвращения. И тогда я подчинюсь твоему решению.
— Ты не в том положении, чтобы торговаться, — фыркает Владимир. — Но ладно, Волков. Два дня. Если ты опоздаешь, я пересмотрю наше соглашение.
Двух дней, говорю я себе, достаточно. Когда я вернусь из Синдиката, Лидия увидит жестокость, с которой ей придется справляться, а мне придется столкнуться. И я не знаю, сможет ли она это вынести. Но у нас есть два дня, прежде чем мне вообще с чем-либо придется столкнуться. Медовый месяц, как она и сказала.
Я не намерен терять ни секунды из этого.
Наказание, когда мы возвращаемся в Москву, было быстрым и жестоким. Когда я покидаю резиденцию Владимира, меня заталкивают на заднее сиденье машины, которая возвращает меня в отель, где мы с Лидией остановились, пока не найдем жилье, я едва могу двигаться. Боль пронзает каждую часть моего тела, и я с трудом добираюсь до нашей комнаты, спотыкаясь, чтобы увидеть выражение ужаса на ее лице.
Я знаю, что это тот момент, когда я могу потерять ее. Я предупредил ее, что вернусь в плохой форме. Что я ничего не могу с этим поделать. И все же, когда я поднимаю на нее взгляд, когда, спотыкаясь, бреду в ванную, а она следует за мной, садясь на край ванны, все, что я вижу, это спокойное принятие в ее глазах.
— Позволь мне помочь тебе снять рубашку, — мягко говорит она. — Вот так. Я помогу все убрать, но это будет больно.
Я знаю, что она видит. Синяки, уже багровеющие от веревки с узлами, и у меня на спине распоротая плоть.
Но она не вздрагивает. Она моет мне спину, ее прикосновения нежны, несмотря на всю боль, и она не произносит ни слова, пока все не будет сделано. Пока я не перевязываюсь и не коченею от долгого неподвижного сидения, а потом она помогает мне дойти до кровати, помогает лечь на живот, а сама сворачивается калачиком на матрасе рядом со мной, поглаживая мои волосы.
— Я хочу остаться с тобой, Левин Волков, — мягко говорит она. — Я знаю, что это будет нелегкая жизнь. И я бы солгала, если бы не сказала, что думала о том, чтобы уехать, когда мы вернулись. Что я не задавалась вопросом, будет ли это проще. Но я больше не вижу будущего без тебя. И я хочу тебя. На самом деле это все, к чему все сводится. Я хочу тебя.
— Я тоже хочу тебя, тихо говорю я ей, поворачивая голову на подушке лицом к ней. — Ты что-то изменила во мне, Лидия, в тот первый день, когда я встретил тебя.
Я натянуто беру ее за руку, которая лежит между нами.
— Нет простого выхода из той жизни, которую я выбрал, Лидия. Я не знаю, есть ли он вообще, если честно. Но я собираюсь попытаться найти его. Для тебя… для нас.
Я провожу пальцами по тыльной стороне ее ладони.
— Я хочу взять тебя с собой в настоящий медовый месяц. Может быть, в Грецию. Я хочу лежать на песке рядом со своей женой под голубым небом и больше никогда ни о чем не думать, кроме того, каким счастливым ты меня делаешь.
Медленно я поднимаю руку, которую держу, ее левую руку, ко рту и прижимаюсь губами к ее безымянному пальцу.
— Я собираюсь подарить тебе кольцо и снова попросить тебя выйти за меня замуж, Лидия Волкова. Мы сыграем свадьбу в церкви. И я заставлю тебя гордиться мной.
— Я уже горжусь тобой, — шепчет она, ее пальцы касаются моей нижней губы. — И я люблю тебя, Левин. Навсегда.
Когда она нежно прижимается своими губами к моим, это все, что я слышу в своей голове. Это единственное слово, снова и снова.
Навсегда.
P.S Как сложилась судьба Левина Волкова после Лидии можно узнать в трилогии Дикий
1. Дикий убийца
2. Дикая Принцесса
3. Дикая любовь
ПЕРЕВОДЧИК https://t.me/HotDarkNovels
КОНЕЦ
