если она снова попытается драться, мне придется использовать более жесткие методы, хотя я по- прежнему непреклонен в том, что не причиню ей вреда.
Владимир не согласился бы со мной. И он недалеко, его резиденция находится не более чем в половине дня езды от Москвы. Если он подумает, что я теряю контроль над ситуацией, он пошлет других людей, а затем, если это не сработает, он придет сам, с несколькими своими бригадирами.
На том этапе это будет не в моей власти.
Я работаю на Владимира уже почти десять лет, точнее, больше. Я был рядовым, счищающим кровь с плитки задолго до того, как принес присягу Синдикату и пролил кровь для посвящения. Мой отец работал на отца Владимира, а его отец до него, на отца Владимира до него, и я уверен, что это зашло бы еще дальше в прошлое, если бы я захотел разобраться в этом. Но я этого не делаю. Я предпочитаю смотреть вперед, потому что, если я оглянусь назад, там будет слишком много крови и слишком много грехов, которые будут тяготить меня, если я позволю им.
Однажды, я знаю, они меня догонят.
Но не сегодня.
Пока нет.
И это не будет гребаный Владимир, который прикончит меня, потому что я позволил Грише ускользнуть у меня из рук. Я просто должен найти способ заставить это сработать, продолжая делать это по-своему.
Я допиваю вторую водку, третью, а затем четвертую, прежде чем, наконец, говорю бармену отнести ее в мой номер. К настоящему времени Лидия должна закончить принимать ванну, и я не должен оставлять ее одну слишком надолго. Я испытываю приятное возбуждение, если не считать того, что я действительно пьян, и это делает перспективу пережить остаток этой ночи менее пугающей.
Когда я возвращаюсь в комнату, открываю ее и захожу внутрь, я вздрагиваю, услышав звук телевизора. Лидия свернулась калачиком на кровати в одном из пушистых гостиничных халатов, поджав под себя ноги и перекинув мокрые волосы чуть более темного оттенка блондинки через плечо. Ее лицо чисто вымыто, бледное и слегка розовое на скулах и носу, и даже в таком виде я не могу не думать, что она выглядит потрясающе красивой, нежной, как фея, ее голубые глаза прикованы к тому, на что она переключила телевизор.
Сначала она меня не замечает, что дает мне мгновение просто посмотреть на нее. Она выглядит невероятно невинной, сидя там, милая и простая, и у меня возникает внезапное желание выйти из комнаты, найти Гришу и собственноручно лишить его жизни.
Именно из-за него она оказалась в таком положении. Если бы он не соблазнил ее вступить с ним в отношения, прямо сейчас в этом гостиничном номере была бы какая-то другая девушка, которую шантажировали и заманивали в его постель. Я думаю, она заслуживает лучшего, чем это, и это нелепая мысль, потому что я этого не знаю. Я не знаю ее. Но, глядя на ее миловидное, слегка раскрасневшееся лицо с ярко-голубыми глазами, светлыми ресницами и мокрыми волосами, ниспадающими на плечо, все, о чем я могу думать, это о том, что Гриша не заслуживает ее, и она не заслуживает того, что с ней делают прямо сейчас.
Затем она поднимает взгляд, как будто уловила изменение в воздухе, сообщающее ей, что в комнате есть кто-то еще, и ее глаза на мгновение расширяются с выражением наполовину страха, наполовину чего-то еще, чему я не решаюсь дать название, и не могу, потому что совершенно маловероятно, что она испытывает ко мне такие чувства, и что я не просто проецирую на нее свое собственное желание.
— Левин. — Она произносит мое имя ровным голосом, но звук, слетающий с ее губ, все равно проходит сквозь меня, как электрический разряд, и я узнаю его. Было такое время в Сальвадоре.
— От тебя пахнет водкой. — В ее голосе слышится легкое неодобрение, вытаскивающее меня из прошлых неприятных воспоминаний, связанных с бандами наркоторговцев и автомобильными аккумуляторами. Она прищуривает глаза, и я ухмыляюсь ей, просто настолько взвинченный, что не могу четко обдумать то, что говорю.
— Ты что, моя жена? Если я захочу вернуться в мой гостиничный номер, за который я плачу, пахнущим водкой, я это сделаю.
Она смеется, и звук этот удивляет меня, чистый, как родниковая вода, струящийся по моей коже так, что кажется отчетливо освежающим. Я не уверен, что давно слышал, чтобы кто-то так искренне смеялся, и меня удивляет, что даже в этой ситуации она вообще может так смеяться.
— Ты платишь за комнату? Или за нее платит твой босс? — Она ухмыляется мне, и мои глаза слегка расширяются.
— Я не забыл свою угрозу привязать тебя к кровати, котенок. Я мог бы также заткнуть тебе рот кляпом, если ты не будешь следить за своим языком. — Моим членом. Мысль возникает в моей голове, образ, который следует за ней, слишком четкий для моего собственного рассудка, и я подавляю его как можно быстрее. Это не то, ради чего мы оба здесь, и чем больше я позволяю себе фантазировать об этом, тем сложнее это будет.
Я также не хотел называть ее ласкательным именем. Это просто вырвалось, и я хотел бы взять себя в руки, но теперь уже слишком поздно. Лидия, однако, игнорирует это, пододвигаясь к краю кровати. При этом ее халат распахивается, позволяя мне мельком увидеть ее подтянутые икры и бледные стройные бедра. Это зрелище вызывает во мне еще один толчок, и я легко представляю, как делаю шаг вперед между ее слегка раздвинутых ног, раздвигаю их шире, опускаюсь на колени рядом с кроватью и поднимаю руки к все еще скрытой мягкой плоти внутренней поверхности ее бедер, раздвигая их так, чтобы я мог видеть, как она выглядит между ними…
Она была бы наверняка нежной и розовой, раскрасневшейся точно так же, как эти маленькие пятнышки высоко на ее скулах. Есть ли мягкие светлые завитки между ее бедер, или она голая и гладкая? На ней трусики под этим халатом? Или нет ничего после ванны…
Блядь. Я стискиваю зубы, чувствуя, как мой член начинает твердеть из-за... Я потерял счет тому, сколько раз она возбудила меня сегодня. И я не могу просто вернуться в свою комнату и позаботиться об этом, потому что она в моей комнате. В обозримом будущем.
Я не знаю, что она со мной делает. Не то чтобы прошло много времени с тех пор, как я переспал с женщинами более
