на хуторе к востоку от столицы. Для сестры также стало неожиданностью узнать, сколько людей еще не убрали с участков батуты, несмотря на декабрь.
Темнота делает мир невидимым
Стучусь в квартиру в мансарде, турист встречает меня в рубашке.
— Я хотела бы вас предупредить, что прогноз погоды неблагоприятный. После выходных ожидается очень плохая погода.
Рубашка на нем косо застегнута. Пропущена одна пуговица. Как у ребенка, который одевался самостоятельно.
— Сильный ветер, — добавляю я, чтобы привлечь его внимание.
— Хуже, чем вчера? — спрашивает он. — Еще ветренее?
Я задумываюсь. Вчера вроде ничего особенного не было. Северо-восточный ветер и поземка. Отличная погода, чтобы нежиться в горячем бассейне. Плывущие тела в клубах пара.
— Будет убийственная непогода, — говорю я и вкратце пересказываю прогноз.
Потом вспоминаю о том, что в мансарде есть маленький балкон с грилем, на котором парень иногда жарит себе отбивные, и дым проникает в окна соседей — последний раз несколько дней назад. Размышляю, не должна ли я упомянуть, что людей просили присмотреть за своими вещами во дворах и на балконах.
Но вместо этого говорю, что обычно погода сначала ухудшается, а потом улучшается.
— Так что ожидается неподходящая погода для активного отдыха, — заключаю я.
До этого, однако, еще три с половиной дня, и за это время турист вполне сможет перестроить свои планы. Именно об этом он и думает, поскольку, внезапно исчезнув в квартире, тотчас возвращается, держа в руках сложенную карту, и разворачивает ее.
Он показывает несколько мест, говорит, что собирается их посмотреть. Интересуется, стоят ли они того.
Я задумываюсь.
— Основная проблема в том, что день очень короткий. — Пытаюсь объяснить, что день кончается вскоре после того, как начинается. Выражаю эту мысль иначе: солнце появляется над горизонтом почти в полдень и около трех снова исчезает. Восход растягивается на все утро, а спустя три часа после того, как наконец рассветет, начинает опять темнеть, и солнечный диск снова погружается в море.
Я суммирую:
— У вас есть всего несколько часов, чтобы посмотреть то, что собираетесь.
Спустившись к себе, я вдруг вспоминаю, что, попрощавшись и направившись вниз по лестнице, электрик бросил реплику, показавшуюся мне странной: никто точно не знает, что такое свет. Его можно измерить, но не понять.
Империя, гаснущий свет или светлячок?
В письме тридцатилетней давности двоюродная бабушка объясняет своей подруге, что работает над своего рода оптическим исследованием. Что представляет себе конструкцию в форме круга, несущего вечный свет, а под ним открывается время. Позднее подруги очень часто обмениваются описаниями сумерек в Блэенхонддан и на западе Рейкьявика соответственно и обсуждают свет. Я пытаюсь понять свет, пишет бабушка в одном из писем, как он загорается и как он гаснет.
Судя по одному из последних писем Гвиневер, написанных спустя двадцать лет после того, как моя двоюродная бабушка, по ее собственным словам, приступила к изучению света, одно время она собиралась назвать свое исследование не «Правда о свете», а «Мать света». Подруге это название очень нравится, и, пользуясь случаем, она объясняет, что элемент «Гвин-» в ее имени связан с валлийским прилагательным «белый, светлый».
Сестра спросила, смогу ли я использовать письма, чтобы датировать рукописи и установить их хронологическую последовательность. Но это не так просто, поскольку в бабушкиных черновиках нет дат и, обсуждая ту или иную тему, она нередко перескакивает с рукописи на рукопись в одном письме. Кроме того, во всех рукописях всплывает свет, который пробивается в мир, часто в самых неожиданных местах. Вот пример из «Жизни животных»:
История человека — это история миллиона отражений.
Как и в других рукописях, фрагменты варьируются от лирических, временами даже пророческих, до научных. Подход к изложению материала в предисловии к «Правде о свете» в известной степени типичен. Начинает бабушка с размышления о том, что она называет дуализмом света (позже в этой же рукописи она говорит о его двойственной природе), то есть о том, что такое свет: волны, фотоны или даже и то, и другое. Затем, цитируя Хорхе Луиса Борхеса, она задается вопросом: империя, гаснущий свет или светлячок? И далее приводится статистика о восходах и закатах в Рейкьявике в июне и декабре:
24 декабря 11:22 (восход) — 15:32 (закат).
21 июня 02:54 (восход) — 24:04 (закат).
(В скобках она добавила Акурейри: 21 июня 1:25 (восход) — 1:03 (закат).)
Затем бабушка говорит, что поняла всю сложность света, что он, вероятно, сложнее человека, и заканчивает предисловие словами:
Это моя ода к свету, это книга о темноте.
Мое внимание привлекает то, что в рукописи есть целая глава, посвященная электричеству и истории электрификации Исландии начиная с Магнуса Стефенсена, который первым описал свойства электричества в 1793 году. Бабушка подробно обсуждает само слово «электричество» и сообщает, что Магнус называл его rafkraftur, Йонас Халльгримссон — rafurmagn, а современная форма rafmagn впервые появляется в словаре Конрада Гисласона[4]. Кроме того, она упоминает, что сначала электричество продавали в лампочках. Это означало, что люди платили определенную сумму за каждый электрический патрон в своем доме, пишет бабушка.
Ты пришла к заключению о свете? — спрашивает Гвиневер в одном из своих писем. — Ты достигла своей цели?
Из черновика ответного письма можно понять, что, по мнению двоюродной бабушки, человек и зажигает свет, и гасит свет. Он зажигает и гасит. Гасит и зажигает, пишет она и объясняет:
Это можно сравнить с тем, как ребенок играет выключателем, сам не зная почему и какая за этим стоит идея.
— Фива знает что-то о связи между человеком и светом? — спрашивает сестра.
— Она считает человека ребенком, балующимся с выключателем, — отвечаю я.
Помню, как однажды, когда я везла бабушку на машине, с пассажирского сиденья вдруг послышалось:
— Некоторые люди несут в себе свет, Дия. Другие пытаются утянуть человека за собой в темноту. Не обязательно по своей воле.
Моментальное штопорное движение
Вака с подругами появляются быстро, сначала выносят мебель на лестничную клетку, затем спускают вниз и грузят в машину спасательной команды. Одна из подруг снимает квартиру вместе с Вакой. В довершение всего они еще забирают один из трех комодов, который я предварительно освобождаю от вещей.
Девушки рассказывают, что турист с мансарды как раз шел домой и помог им с погрузкой.
Я собрала на столе всю кухонную утварь, имевшуюся в двух экземплярах, в том числе два половника, две сырорезки, две скалки, два соусника. Выставила также один из трех унаследованных вместе с квартирой сервизов — он без дела хранился в шкафу.
Вака берет блюдце и внимательно его рассматривает.
— Я бы
