Книга Могрость - Елена Маврина

– Уезжаешь? – спросил Витя, выключая телевизор.

Аня лежала под одеялом, отупевшим взглядом скользя по окнам. Стекла чернели на свету, скрывая двор.

– Нам придется это обсудить.

– Нет! – пресекла. – Ничего не было. Ничего.

Витя уступил, протянул руку, но Аня судорожно отпрянула. Он помедлил минуту, испуганно наблюдая как сестра вжимается в подушку, потянулся к выключателю.

– Пусть горит.

И Витя оставил тлеть пыльную лампу на комоде.

Ночью бабушка порывалась погасить свет, но любая попытка заканчивалась истерикой сестры. Витя из комнаты не выходил. Он смотрел на млечную полосу на стене и вспоминал сказки, которые им на ночь рассказывала мама. В них героям не воспрещалось бояться. И он боялся. Боялся, но думал о том, что теперь делать и как дальше жить. Тьма не вселяла уверенности, по углам схоронились ползучие соглядатаи. А потом у Купчихи запел петух, и детские суеверия отступили. Он решил отложить разговор с сестрой до завтрака, даже придумал разумные объяснения. Но с рассветом Аня покинула дом. Не простившись, тихо, как призрак, она опять сбежала от правды.

Глава 7. Прятки

В далеком-далеком царстве две княжны играли в прятки. Соперничая, они обошли богатые хоромы, пробежали крытые переходы, проверили резные башенки. Каждый тайник стал им знаком, и сестры заскучали – покинули отчие чертоги, ступив в пустынную степь. На пути к дремучему лесу девочек настиг туман, обступила Тьма и похитила с ветром за высокие горы. Тьма – скрипучая старуха – заточила княжон в пещеры. «Любите забавы? – хихикала в сырости впадин. – Поиграйтесь-понянчьтесь с моими дитятками: перевертышами и упырями, трясовицами и злыднями, клыкастыми букашками и костяными цветиками. Могучие своды сдвинулись, мрак обступил узниц.

Пугливо блуждали княжны подземельями, скрываясь от рыкающих чудовищ. Крики о помощи передразнивало эхо. Химеры ночи следовали по пятам, вились у ног, кричали из пустот камня. Не день, не два томились сестры в темницах гор. И уже не страшна им стала поросль морока. Ночь не знала конца и края, а свет играл в прятки.

Обессилили в поисках княжны, безразличны им стали угрозы чудищ. И явилась Тьма, и злобствовала: «Чего расселись? Неженки-белоручки». Бесновались вокруг нее дитятки: перевертыши и упыри, трясовицы и злыди, клыкастые букашки и костяные цветики. Выли голодно, требуя страха. Не шелохнулись княжны, улыбнулись княжны. И взбеленилась старуха Тьма, зарокотала гневом, заклокотала хворью. Могучие своды расступились. Проскрипела Тьма: «Убирайтесь прочь! В покое нет пищи лиху».

Убежали сестры за высокие горы – в отчий терем, памятуя присказку Тьмы: «Но не всматривайтесь в ночь – не дразните чудовищ».

***

Дни выдались солнечными, по предновогоднему морозными. Аня ушла с головой в учебу, смотрела фильмы, читала до полуночи – в общем не давала себе ни минуты на раздумья о Сажном. Вите с бабушкой она не звонила, ограничившись скупой, с фальшивым озорством эсэмэской: «Доехала нормально. Всегда рады вам. Здесь комфорт и вкуснятина». Она смотрела на смайлик и представляла, как брат тут же удаляет сообщение, перечеркивает их родственных связи. Но Аня не решалась анализировать то, что произошло. Ей было куда бежать, и она предлагала убежище им.

Мама лишних вопросов не задавала. В силу проблем на работе, с дочерью они переговаривалась редко, часто разминаясь в десяти квадратных метрах квартиры. Но к концу недели тучки недосказанности разрослись до тревожной грозы.

Вечер пятницы посвятили зажжению елки. Мама цепляла на искусственную хвою шары, ее муж Тимофей развешивал на окнах гирлянды. Аня сидела в комнате, подальше от окна: на кровати с учебником по органической химии, игнорируя всех и вся. Ее одиночество упрямо нарушила мама, и вначале они буднично обсуждали университет. Всплыла тема карманных денег (Аня уже второй день подрабатывала в кафе Тимофея). От зарплаты она вновь отказывалась (и раз сто уже повторила Тимофею), выражая сожаления, что не поступила на бюджет. Мама улыбалась, скрашивала неловкость дочери шутками и историями: «Это ничего, вот у моей знакомой…» Предвкушение праздников не ободряло как прежде, Аня делала вид, что увлечена историями, но замечания поддерживала автоматически. Главные вопросы мама начала издалека – обыкновенно справляясь о погоде в Сажном, о бабушке, о брате, о крестнике. Аня битый раз повторяла общие фразы «как обычно», «всё в порядке», «ничего нового».

– И что он решил? – вдруг спросила в лоб. – Что Витя думает о переезде?

Аня замешкалась. Мама смотрела на нее пристально, с твердым намерением услышать подробности. Пришлось захлопнуть учебник. В мохнатой пижаме и капюшоне на влажных волосах, Аню вдруг прошиб озноб от возвращения в полумрак задымленного зала и холод кладбища.

Черный свитер заострил мамино лицо, короткие пряди белых волос. Ясные глаза подернулись серостью. Она сняла очки, и сложив руки лодочкой напротив талии, приготовилась к вердикту.

– Он ничего толком не сказал, – струсила Аня.

– Неправда. Я звонила им вчера. Он наотрез отказался приехать.

Аня повела скептически бровью, смотря поверх головы мамы, на коллажи семейных фотографий вдоль платяного шкафа.

– Вы поругались?

– Нет.

– Аня…

Укоризненный взгляд.

– Что тут сказать? Он не простил мне отсутствие на похоронах. Весь этот побег. Вот. Ты предупреждала, я знаю. Я не справилась.

– Ох, Анюта. Мне нужно было поехать с тобой.

– Нельзя туда ехать!

Мама притихла, заново осматривая дочь, которая улыбнулась натянуто и, сбавив тон, затараторила:

– У вас и так каждый день проверки. Дороги переметает. Там мост рухнул и с транспортом неразбериха. Мам, чего нельзя решить по телефону? Я могу устроить видеозвонок. Витя согласится, он же не станет решать за бабушку. Что?

Она поглядывала на маму, которая пропускала ее слова мимо ушей.

Нина подсела ближе:

– Тебе нездоровится?

– Что за вопросы? Всё хорошо.

Аня возмущенно округлила глаза.

– Ты будто избегаешь меня. Всех.

– Чепуха! Завал с учебой, а у тебя – работа. Нервы.

– Спишь с включенным светом.

– Я читаю.

– Кричишь во сне.

Аня потупила взгляд.

– Ань, что тебя так беспокоит? Там что-то случилось?

– Ничего. Всё в порядке. – Аня расстроенно поняла: объяснить придется. – Мы с Витей повздорили. Очень. – Посмотрела на окно, вдруг взмолилась: – Их нужно оттуда забрать!

– В смысле?

– Из Сажного, – настаивала Аня, вцепляясь в плед. – Там… – Плечи опустились, смелый порыв ослаб в нерешительности. – Там застой полный. Автобусы через раз приезжают, я о вызове скорой молчу. Их нужно забрать. Не знаю, как… Зараза, – поморщилась.

Она разжала кулаки, чувствуя, что ноготь до крови впился в кожу.

– Аня…

Мама привстала обеспокоенно, но она лишь отмахнулась:

– Не бери в голову.

Кровь сворачивалась полумесяцем.

– Что-то со здоровьем? –