Грета?
Она хранила молчание.
– Вы задаете себе вопрос, почему я хочу этого, верно?
– Да, Оуэн, это так.
– Будет ли слишком просто, если я скажу, что ваше присутствие тут заставило меня осознать, насколько я был одинок? Что я испытываю к вам привязанность, на которую раньше не думал, что способен? Марчмонту нужна юность… жизнь, иначе он уйдет в небытие вместе со мной. И я верю, что мы с вами можем дать друг другу то, чего каждому из нас недоставало в прежней жизни.
– Да, но…
– Я не жду, чтобы вы приняли решение прямо сейчас, – торопливо добавил он. – Подумайте об этом. Если хотите, можете вернуться пока в свой коттедж.
– Да. Нет… Я… – Грета наморщила лоб. – Оуэн, вы можете меня извинить? Я чувствую, что ужасно устала.
– Ну конечно.
Они оба встали. Оуэн взял ее руку и нежно поцеловал.
– Подумайте как следует, моя дорогая. Каким бы ни было ваше решение, мне было очень приятно, что вы были моей гостьей. Доброй ночи.
Лежа в постели, Грета так и сяк крутила в голове предложение Оуэна. Если она примет его, у ребенка будет отец и они оба будут избавлены от позора, выпадающего на долю незаконных детей и их матерей. Она будет хозяйкой прекрасного дома, и ей никогда больше не придется переживать о том, сможет ли она в очередной раз достать себе еду.
Единственное, чего у нее никогда не будет, – это любимого человека. Несмотря на то что Оуэн был добрым, заботливым и по-своему привлекательным мужчиной, если смотреть правде в глаза, то Грета не могла допустить даже мысли о том, чтобы делить с ним постель.
Но, если она скажет нет, ей придется вернуться в коттедж и рожать ребенка в одиночестве. А потом кто знает? Какие у нее шансы на то, что она в будущем все же сможет встретить свою настоящую любовь, о которой так мечтала? Не говоря уж о том, чтобы обеспечивать себя и ребенка?
Перед ее глазами всплыло лицо Макса. Она быстро затрясла головой, чтобы избавиться от него. Он никогда не вернется, а ей надо думать о жизни за себя и за своего ребенка.
Грета представила, что же скажут ЭлДжей и Дэвид. Она надеялась, они смогут понять ее. Кроме того, она была не в том положении, чтобы заботиться и переживать о чувствах других людей.
– У нас ведь нет больше никого, кто мог бы о нас позаботиться? – спросила она, поглаживая свой живот.
На следующий вечер Грета спустилась к ужину и сказала Оуэну, что принимает его предложение.
Через два дня Мэри вбежала в столовую, где Оуэн сидел за завтраком, читая «Таймс».
– Простите, сэр, там миссис Марчмонт желает вас видеть.
– Скажите, пусть подождет, пока я не позавт…
– Не думаю, что это может ждать, Оуэн. – ЭлДжей появилась на пороге комнаты за спиной Мэри и, оттолкнув ее, вошла в комнату.
Оуэн фыркнул.
– Прекрасно. Спасибо, Мэри. Закройте, пожалуйста, за собой дверь.
– Да, сэр.
Мэри вышла. ЭлДжей встала у противоположного конца стола и уставилась на него. Оуэн не спеша вытер рот салфеткой и аккуратно сложил газету.
– Ну и что же тут такое, что не могло подождать?
– Ты прекрасно знаешь, что это. – Голос ЭлДжей был немногим громче шепота.
– Ты расстроена, что я женюсь на Грете, так ведь?
ЭлДжей опустилась на стул у другого конца стола и тяжело вздохнула.
– Оуэн, я не претендую на чтение твоих тайных мыслей, и я тебе не сторож, но, ради всего святого, что ты вообще знаешь об этой девушке?
Оуэн взял с тарелки кусочек поджаренного хлеба и начал намазывать его маслом.
– Я знаю все, что мне надо.
– Правда? Тогда ты, наверное, очень счастлив, что новой хозяйкой Марчмонта станет женщина, которая зарабатывала себе на жизнь, расхаживая по сцене «Ветряной мельницы» буквально в чем мать родила?
– Я провел свое расследование, и я в курсе того, чем она занималась до приезда сюда. И я просто признателен, что мне удалось найти кого-то, кто подарил мне счастье, которое я больше не рассчитывал обрести в своей жизни.
– То есть ты хочешь сказать, что любишь ее? Или же тебе все застило это хорошенькое личико?
– Как ты заметила ранее, Лаура-Джейн, это не твое дело.
– Нет, мое, если это означает, что незаконный ребенок Греты станет наследником Марчмонта вместо моего сына! – Голос ЭлДжей задрожал от избытка чувств. – Если все это для того, чтобы наказать меня, то тебе это удалось.
– Ну, твой сын как-то не выражал никакой особой привязанности к этому месту.
– Оно его по праву, Оуэн, и ты это знаешь.
– Боюсь, Лаура-Джейн, что это не так. Марчмонт перейдет по наследству любому моему ребенку. И никто, кроме тебя и Дэвида, не знает, что ребенок Греты не от меня. Могут, конечно, пойти всякие слухи, что он был зачат вне брака и свадьба была слишком поспешной, но в этом нет ничего страшного и это не зайдет далеко.
– Ты так считаешь? – ЭлДжей с трясущимися руками пыталась унять свою ярость. – То есть ты ожидаешь, что я буду стоять и смотреть, как наследие моего сына переходит к какому-то ублюдку какого-то янки?
– Это будет твое слово против нашего, но, если ты захочешь обратиться в суд, пожалуйста, сколько угодно, – невозмутимо ответил Оуэн. – Доказать это невозможно, так что, полагаю, люди начнут думать, что с твоей стороны это просто зелен виноград. А уж как газеты будут рады такому скандалу. Можешь быть уверена, что вся наша репутация будет вываляна в грязи, но, конечно, ты вольна делать все, что тебе только угодно.
– Я просто не понимаю, как ты можешь так поступить с Дэвидом. В конце концов…
– Ты не понимаешь, как я могу так поступить? – Он горько рассмеялся. – А ты просто вернись мысленно на тридцать лет назад, дорогая Лаура-Джейн, и вспомни, как ты поступила со мной.
ЭлДжей молча смотрела на него. Потом она наконец вздохнула.
– Так вот что все это такое? Это просто месть?
– Нет, хотя ты должна помнить, что сама навлекла на себя эту проблему. Если бы ты не вышла замуж за моего младшего брата, пока я вдалеке сражался за короля и родину, у нас с тобой мог бы быть свой сын и вся эта ситуация вообще бы не возникала.
– Оуэн, тебя не было почти пять лет, и три из них мы считали, что ты погиб!
– И ты не должна была меня ждать? В конце концов, я просил твоей руки до того, как уехать, и ты
