class="p1">Фрунзе аж в лице изменился.
— В трамвай, значит, садиться можно, а в электробус нет?
— Так — то трамвай. К нему уже все привыкли. И ток так родной, привычный. А тут — неведомая таратайка. Мне сосед намедни убедительно так доказывал, что их и нет вовсе. А про них только фантазеры байки пускают. Когда же я ему сообщил, что ремонтирую их, то чуть морду не начистил, обзывая вруном…
Следующие минут пятнадцать сотрудники парка рассказывали байки, которые слышали про электробусы. Одна дурнее другой. Хотя иные и смешными получались. Наконец, Фрунзе заметил стоящего в сторонке Теслу… которого здесь быть совсем не должно было. Совсем. У него своих задач было вагон и маленькая тележка. И судя по сконфуженному виду, он это и сам понимал. Так что, поблагодарив работников, генсек подошел к нему и поздоровавшись спросил:
— Никола, а ты что тут делаешь?
— Так… попросили помочь. Говорят, что у них проблемы с токами утечки…
— С токами утечки значит… — покивал Фрунзе. — Давай отойдем.
Он нехотя кивнул и последовал за генсеком в сторонку.
— Скажи мне, за сколько дел ты уже брался? Десятки… многие десятки, если не сотни. Из них до ума довел только стержневые лампы. А остальное?
— Легкий конвертоплан проходит государственные испытания.
— Да? Не знал. Какой вариант?
— Кхм… ну… я даже не знаю, какой он по бумагам. Тот, у которого один двигатель и привод легкими коленчатыми валами обоих воздушных винтов.
— Там семь или восемь моделей таких было.
— А… ну… не знаю. Какой-то. Мы добились устойчивой синхронизации оборотов и должной надежности.
— Ладно. Два дела. А остальные? Сколько дел ты взял и бросил?
— Но меня попросили помочь…
— Знаешь сколько денег Союз тратит на твои опыты? Кстати говоря денег, которые берет вот у них через налоги и сборы. То есть, по сути, платят они. Представляешь, сколько ты денег у этих ребят, которым решил помочь, на ветер пустил? У их детей буквально изо рта вырвал, в виде лишнего куска хлеба.
— Но я ведь хотел помочь… — вновь промямлил Никола.
— Вот это, — кивнул Фрунзе на электробус, — технология будущего. Думаешь она сама по себе возможна? Да черта-с два! Если ты не придумаешь радиовзрыватели, то в вероятной большой войне нас разбомбят в пыль. И никакого будущего у нас не будет. Ты гениальный изобретатель. Тебе этот вопрос решить — раз плюнуть. И ты тянешь. Чего? Чтобы этих ребят смешали с землей бомбами?
— Я…
— Что ты? Маленький мальчик? Этот электробус — временный эрзац вариант. Его улучшай — не улучшай, ничего годного не выйдет. Нужны новые, более емкие аккумуляторы. А их нет. Их не удалось разработать. В том числе и потому, что ты метаешься от проекта к проекту и ничего толком не делаешь. Нужны автоматические управляющие устройства, без которого весь потенциал не раскрыть. Собирать их на лампах — безумие. А с полупроводниками, которые бы подошли на эту роль, ты бросил работать. Устал. Надоело. Отвлекся. Аналогично и с вычислителями ламповыми. Их ведь для станков делают зачем? Чтобы научиться делать вот такие простые вещи. Потом — вот сюда. И не только. И не только. Я ведь тебе задания стараюсь подбирать такие, чтобы с далеким прицелом. Чтобы твой гениальный мозг смог развернуться. А ты что делаешь? Все спускаешь в сортир?
— Слаб… увлекаюсь… извините…
— Что значит извините? Ради тех денег, которые ты выкинул в выгребную яму у нас вся страна старается. И ее не устроит «извините». Понимаешь? — холодно не шептал, не то шипел Фрунзе.
— Понимаю…
— А я думаю, что нет. В общем так. Сроку тебе две недели. И жду от тебя доклад по радиовзрывателям. Не сделаешь — лабораторию твою закроем. А тебя отправим по стране кататься — выступать перед с лекциями о будущем науки. Языком болтать не мешки ворочать. Судя по всему — это единственное, что ты можешь делать относительно стабильно и надежно. Ты ведь, сукин сын, совсем совесть потерял. Премию имени тебя утвердили. А ты чему детей учишь? Как проваливать порученную работу? Так что ли?..
Рабочие были достаточно далеко и не слышали разговор. Но суть его была и так очевидна. По Москве чем дальше, тем больше ходят слухи в духе «царь-то не настоящий». То есть, Теслу все больше и больше людей начинали называть шарлатаном. Который обманул доверчивого и доброго генерального секретаря и теперь «сосет» из него народные денежки. А отдельные, самые гнилые слухи, звучали и того хуже. Вот их Михаил Васильевич Николе и пересказал в дальнейшем разговоре, вогнав того в состояние близкое к ужасу и панике одновременно.
И, надо сказать, это подействовало.
Через неделю он записался на прием к Фрунзе с вполне себе работающим прототипом радиовзрывателя. Причем довольно компактного, что позволяло его ставить даже в 40-мм зенитные снаряды. Ну, в теории. Да, ослаблялось их действие само по себе, но из-за своевременного подрыва это компенсировалось с лихвой. Ну и потом, замкнувшийся в себе Тесла начал работать на износ. Ибо репутации шарлатана и пустого человека, которая со слов Фрунзе над ним нависла, ударила по его самолюбию страшнее всякого укора. Грозя поставить жирный крест в его представлении на всем деле его жизни. Пугая на пару порядков сильнее даже потенциального лишения лаборатории, самой оснащенной в мире, к слову…
Тем временем Любовь Петровна вошла в ювелирный магазин. Собственно, сам магазин ей был не сильно нужен. А вот авторские работы одного ювелира посмотреть хотела. Для дела. Требовалось подобрать исполнителя ряда сувениров для дипломатических подарков. Охрана же осталась снаружи. Благо, что тут было тихое, спокойное местечко с вполне благополучными контингентами посетителей…
Тихий разговор с директором магазина, который лично вышел к столь значимому посетителю, прервался звоном колокольчика. Это открылась входная дверь, пропуская посетителя.
На него многие обернулись.
Молодой мужчина одетый по моде, но без излишеств. Ну и в одежде чувствовалась некоторая потрепанность, хотя она была вполне чиста и цела. Но опытный глаз выхватывал какие-то малозначительные детали. Этот человек не был похож на посетителя такого заведения. Хотя, впрочем, почему нет? Быть может он зашел приобрести обручальное кольцо или еще что-то? Данный магазин реализовывал и такие товары, что, впрочем, не было его профилем.
Мазнув по нему взглядом, Любовь Петровна, потеряла всякий интерес и вернулась к беседе с директором, который стоял с ней рядом с витриной. Со стороны посетителей. Так было проще. А сотрудница, по ту сторону прилавка, подавала им то одно, то другое. Из-за чего казалось, будто бы они — два посетителя,
