льгот и бьюик 70-го года выпуска. И что везде он старается найти скидки, акции, льготы и сэкономить на всем, на чем может.
При чем тут дорогущий лайнер? А при том, что он успешно сдал подаренный мамой кондоминиум[4] — и на вырученные деньги купил тур.
— Артьемий, всегда слушайся маму! — не уставал повторять мне Брюс. — Моя мама всегда говорила мне: «Вкладывай в недвижимость у моря, на первой линии, и ты никогда не пропадешь». И вот, Артьемий, я здесь.
О траве Брюс не шутил: он таки умудрился пронести на корабль несколько десятков грамм марихуаны, утверждая, что вовсе забыл о том, что взял ее с собой, — просто случайно нашел в одном из носков уже на борту.
— Как меня не поймали — ума не приложу! — хихикал добропорядочный школьный учитель, раскуривая очередной косяк.
Впрочем, курить в одиночестве Брюсу все же не пришлось: кроме марихуаны, он захватил с собой еще и бывшую жену друга, бразильянку Кристину, строгую состоятельную женщину лет 60, которая от Брюсовой травы становилась еще более строгой и за ужином производила впечатление интеллигентного зомби. Мы с Марусей, зная, в чем дело, еле сдерживали смех. Ну а для всех остальных Кристина была просто вот такой чопорной леди без особых эмоций.
Хотя не выражать эмоции рядом с Брюсом было практически невозможно. К бассейну Брюс выходил с небольшим надувным матрасом, очень удобным для возлежания. «Купил на Amazon за 11 баксов! — гордо хвастался трофеем наш любитель скидок. — Главное в нашем деле — быть расторопным!»
А мы с Марусей теперь всегда знали, что наш диванчик не займут чужие: теперь он был под надежной охраной американца. Как-то, сидя в джакузи, мы заметили, что на наш «трон» сели какие-то бабульки, причем одна из них — на инвалидной коляске. Но уже через минуту под чутким руководством Брюса они ретировались.
— Что ты им сказал? — спросил я, выйдя из джакузи.
— Сказал, что на дальней палубе сейчас как раз начался мастер-класс по вязанию, и им явно надо туда.
Скучать у бассейна мне уже не приходилось: с Брюсом мы просто сутки напролет смеялись! Мне нравились его легкость, юмор, его какой-то вообще неамериканский менталитет и, к счастью, очень простой английский — без акцента, скороговорок или особенностей произношения: мне не приходилось прилагать усилия, чтобы разобрать, что именно он говорит.
Скоро Маруся стала ревновать меня к новому другу.
— Ты постоянно с ним куда-то уходишь и веселишься!
— А кто меня с ним познакомил? — отбивался я.
Но и правда: я бы никогда не подумал, что моим partner in crime станет американский пенсионер!
Оказалось, что свой кондоминиум он сдает русским девчонкам, которые приезжают в Штаты рожать, а сам — патриот нью-йоркского пригорода Йонкерс:
— Все районы Нью-Йорка — отстой, Артьемий! Манхэттен — на фиг! Квинс, Бронкс, Бруклин — дерьмо собачье! Только Йонкерс!
Как я понял, Йонкерс — это что-то вроде наших Бучи или Вышгорода[5]. А еще Брюс обожал Трампа: «Нормальный чувак! Порядок наводит, очищает Америку от всех этих эмигрантов, демократов — в общем, от всех этих козлов. Я за него!»
Брюс познакомил нас с парочкой таких же, как он, пенсионеров — своим во всех смыслах старым дружбаном Ларри и его женой. Ума не приложу, где и как они подружились! Вернее, как подружились, представляю: Брюс вообще способен затянуть в свой круг любого говорящего прямоходящего в течение секунд тридцати. А вот как им удалось остаться друзьями, лично для меня загадка — настолько они разные.
Ларри, высокий худощавый интеллигентный юрист-очкарик, был полной противоположностью Брюсу. Во-первых, зануда. Во-вторых, как не преминул сообщить мне Брюс, — страшный жмот.
— Ты прикинь! — возмущенно жаловался на приятеля Брюс. — Ему отец оставил 40 лямов наследства! Сорок! А он экономит абсолютно на всем, постоянно жадничает. Ну разве не жмот?
Усомниться в словах Брюса мне не дал сам Ларри. Буквально на следующий день он гордо демонстрировал мне в телефоне фото своего шикарного дома в Нью-Хэмпшире и на мои восторги ответил неожиданно:
— Да я вот думаю его перестроить.
— В смысле? — не понял я. — Расширить хочешь?
— Наоборот, сократить, — ни на секунду не смутившись, продолжал добивать меня Ларри. — Мы же часть помещения не используем — зачем она нам? Возьму и отрежу. Чего зря налоги платить?
Я вежливо улыбнулся, но 40 миллионов баксов и «отрезать кусок дома» в моей системе координат пересечься не хотели никак. Как, в принципе, не особо пересекались в ней Брюс и Ларри. При этом Брюс обидеть друга явно не боялся. За ужином, видя, что мы с юристом слишком увлеклись беседой и перестали обращать внимание на него, Брюс легко мог стукнуть друга по руке. А добившись внимания к себе, на голубом глазу громко заявить: «Какой же ты ну-удный, Ларри! Как же нудно все рассказываешь!», а потом громко зевнуть прямо ему в лицо и демонстративно уйти: друга опустил, дело сделано. Потому что нечего внимание от него отвлекать.
Но обижаться на Брюса было совершенно невозможно: не обижаются же, в конце концов, на детей. Даже если они уже достигли пенсионного возраста и через день курят марихуану на круизном лайнере.
Ко всем своим талантам, Брюс был незаменим в вопросе вылазки с корабля на берег. Хотя, казалось бы, что тут сложного: вышел себе на берег и иди в указанном направлении. Но нет! Уже перед первым контактом с сушей — остановкой на острове Пасхи — Брюс доказал нам, что мы в корне неправы.
— Что вы собираетесь завтра брать с собой? — прищурившись от запущенных им же колец дыма, спросил он нас с Марусей.
— А что нужно? — не поняли мы. — Себя, деньги… Ну, камеру, конечно… Точно, плавки!
— Ага, — Брюс покачал головой, как врач, ставящий диагноз, — все с вами ясно. Значит, так: утром встречаемся в ресторане в 8:15. Мэри, захвати с собой сумку побольше. Научу вас жизни, салаги!
День 133
о. Пасхи
62 247 км пути
Утром, когда мы с Марусей вразвалочку подошли к ресторану, Брюс уже был на месте и «бил копытом»:
— Скорее, ну, где вас носит? За мной!
И мы засеменили за американским приятелем, как цыплята за наседкой. Причем в одной руке у «наседки» была термосумка, в другой — термос, как потом объяснил нам Брюс, способный держать температуру чуть ли не сутки.
— Так, Мэри, давай, нагребай: мяско, тосты, хумус положи… Фрукты, еще фрукты! Сладенькое давай, тебе же точно захочется сладенького! Артьемий, ты пить сегодня вообще собираешься?
